Читать онлайн книгу "Франтишка"

Франтишка
Анна Пивковская


Анна Пивковская (р. 1963) – польская поэтесса и эссеистка, автор десяти книг стихотворений, книг эссе об Анне Ахматовой и Марине Цветаевой. Предлагаемая читателям повесть «Франтишка» (2014) рассказывает историю 13-летней девочки, оказавшейся в трудных жизненных обстоятельствах и внезапно ощутившей в себе поэтический дар. Одноклассницы смеются над ней, считая, что писать стихи могут только мужчины. С деликатной помощью бабушки, опекающей Франтишку, та открывает для себя творчество таких поэтесс, как Сапфо, Вислава Шимборская, Халина Посвятовская, Анна Ахматова, Эмилия Дикинсон… Поэзия помогает ей преодолеть свои страхи, упорядочить эмоции, укрепить отношения со своими друзьями. Девочка быстро развивается и взрослеет. Уже через год она сама удивляется, сколько разных Франтишек умещается в ней!

Книга предназначена для подростков, интересующихся поэзией, которые сами пробуют писать стихи.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.





Анна Пивковская

Франтишка. Повесть о поэзии для молодежи



© A. Пивковская, 2014

© Ан. Hexaй, В. Филатова, М. Муха, Д. Пелихов, Е. Продай, Е. Поткина, перевод на русск. яз., 2019

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021


Посвящается родителям


«В тот вечер бежали впереди гулявших маленький кадетик и большая добрая собака, – всё время играя, обгоняя друг друга. А с гулявшими степенно, грациозно шла девочка-подросток с длинными руками и ногами, в клетчатом легком пальтишке, почему-то очень милом. И все усмехались – знали, отчего так

бежит, так неустанно играет и притворно веселится кадетик, готовый отчаянно заплакать».

    Иван Бунин. «Первая любовь»

Я взял ее в седло свое,
Весь долгий день был только с ней.
Она глядела молча вдаль
Иль пела песню фей.

    Джон Китс. «Безжалостная красавица»






Cцена I,

в которой Франтишка не хочет быть Франтишкой, а её жизнь меняется





Франтишка не хотела быть Франтишкой. В зависимости от настроения – меньше или больше. Конечно, она хотела быть Аней с Зеленых Холмов[1 - Аня с Зеленых Холмов (англ… Anne of Green Gables) – героиня детских повестей канадской писательницы Люси Мод Монтгомери (1908).], Ребеккой де Винтер[2 - Ребекка де Винтер (англ. Rebecca) – героиня романа «Ребекка» английской писательницы Дафны Дюморье (1938).] или Скарлетт О’Хара[3 - Скарлетт О’Хара (англ. Scarlett O’Hara) – героиня романа «Унесенные ветром» американской писательницы Маргарет Митчелл (1936).]. Но в тот день, когда скорая помощь увезла маму в больницу, Франтишка почувствовала, что не хочет быть ни Аней, ни Ребеккой, ни Скарлетт. Просто больше всего на свете она не хотела быть Франтишкой. Хуже всего то, что она осталась дома совершенно одна и не имела понятия, кому она должна позвонить. Может быть, Мачеку (уменьш. от имени Мачей), который был её лучшим другом? Но чем в такой ситуации мог помочь Мачек? Ведь он был ещё более непрактичным, чем Франтишка. Всегда ходил как лунатик, с вечно развязанными шнурками и торчащей из брюк рубашкой. С Мачеком можно было сидеть на ступеньках и разговаривать о книгах. Или о змеях. Ведь в Литве, откуда родом прадедушка и прабабушка Мачека, змеям выставлялось молоко в мисочках. Чтобы они стерегли спокойствие дома. Вообще с Мачеком можно было разговаривать о призраках и сверхъестественных явлениях. Но наибольшим достоинством Мачека было то, что подобно Франтишке он ненавидел книги о магии. Все в школе читали книги о магии. А Мартин, наиболее дерзкий и словоохотливый паренёк, дошёл даже до того, что организовал тайный клуб Гарри Поттера. Франтишка пришла к выводу, что он сам считал себя каким-то, прости Господи, Гарри Поттером. Что за вздор. Впрочем, клуб вовсе не был тайным, ведь все о нём знали. Но не все в него были вхожи. Клуб, как утверждал Мартин, был элитарным. Франтишка не считала себя чересчур отважной, но была до того самолюбивой, что когда Мартин предложил ей стать членом клуба, она отказалась. И в присутствии всего класса призналась, что ненавидит магию, а книги о чародеях считает глупыми. Но на самом деле больше всего её разозлило то, что Мартин не попросил о вступлении в клуб также Мачека. Да как будто Мачек был для Мартина недостаточно элитарным. И, пожалуй, в основном, по этой причине она теперь говорила при каждом удобном случае, что ненавидит магию. Зато она очень любила поэзию. Это, может быть, слишком громко сказано, ведь она знала, как следует, только два настоящих стихотворения. То есть таких, которых не учила в школе. Когда ей было десять лет. и она болела ангиной, мама принесла ей два томика стихов. У одного была обложка в птицах, а другой шелестел чем-то целлофановым. Из первого она выучила тогда наизусть очень длинное стихотворение. Оно было о Кракове и заговорённых дрожках[4 - «Заговорённые дрожки» – поэма польского поэта Константы Ильдефонса Галчинского (польск. Konstanty Ildefons Galczynski).]. И о моряке, страшном подлеце, который бросил влюблённую в него девушку. Он предпочёл уплыть в море и никогда не возвращаться. То есть, может, и хотел вернуться, но его проглотил кит. И ещё был там некий Артур и негры. Это было не слишком серьёзное стихотворение, но Франтишке нравилось. Ведь оно было очень грустным и очень смешным одновременно.








Другое известное ей стихотворение, начиналось такими словами:

Платье носила в полоски
Ситца простого,
С поля цветочки в причёске,
Щёчки – две розы садовых,
Милый портрет, хоть неброский —
Честное слово!

Франтишка никогда не согласилась бы с тем, что она красива. Когда она услышала слова маминой подруги: «Может быть, она не такая уж и красавица, но у неё есть обаяние и характер». Однако, прочитав стихотворение, девочка утвердилась во мнении, что эти слова, слова поэта, – о ней. Как это возможно? Это была только магия! Дальше происходило так, что эта девушка из стихотворения, – как казалось Франтишке, сама Франтишка, – берёт в свои руки управление над сверхъестественными силами. Поэт Адам Аснык[5 - Адам Аснык – польский поэт (Adam Asnyk; 1838–1897), приведенные строки взяты из его стихотворения «Отречение» (“Abdykacja”).] написал:

Повелевала в приказах
Мощью нездешней,
Сладостью утра в экстазах,
Рая плодами, конечно,
Видами звёзд в их проказах
И ночью вешней[6 - Перевод Елены Поткиной.].

Франтишка, правда, не всё поняла, особенно об этом экстазе и плодах рая, но самым главным было то, что она на самом деле ощущала себя этой девушкой из стихотворения. Она не знала, как такое возможно, но это доставляло ей огромную радость. Даже больше, чем тогда, когда она вообразила себя Аней с Зелёных Холмов. И поэтому с той поры считала, что если и существует на самом деле магия, то это поэзия. Обо всём этом размышляла Франтишка, лёжа в большой комнате на диване, укрывшись маминым свитером. Ей было ужасно холодно, хотя было только начало сентября, а в доме сохранялось ещё августовское тепло. Но Франтишка очень беспокоилась о маме, поэтому прижимала лицо к свитеру, от которого исходил тонкий аромат её духов. За окном был слышен шум города, за стеной у соседей работал телевизор, но в доме было тихо. И она не знала, что делать дальше. Может быть, позвонить папе, которого она не видела с семи лет и у которого были всегда другие родственники? Может быть, бабушке, папиной маме, которая по какой-то причине общалась с ними только в сочельники и не вспоминала даже о дне рождения Франтишки? Впрочем, эта бабушка была уже очень старая. А, может быть, маминой подруге, той, которая считала Франтишку обаятельной? Но она ведь не знала всех этих телефонов, а сумочку мама забрала с собой. Франтишка чувствовала себя абсолютно беспомощной. Она встала и подошла к столу. Включила настольную лампу, взяла листок бумаги и карандаш. Да, она очень хотела, чтобы мама вернулась, однако её охватили страшные предчувствия. И тогда она начала писать. Карандаш сам вёл её руку. Этой ночью Франтишка написала своё первое стихотворение, хотя и не до конца это осознавала. Это была, скорее, просьба и заклинание. Звучало это примерно так:






Я не хочу, чтоб умерла ты,
И я люблю тебя так сильно,
Что для тебя могла бы
Всю жизнь пить рыбий жир.
Я только не хочу, чтоб умерла ты.

Франтишка не знала, что в эту ночь всё в её жизни переменится. Как будто полностью высвободились чародейские силы, в которые она не верила. Она знала только то, что мама в больнице, и что под властью грусти и тревоги она написала что-то вроде стихотворения. Она всё сидела и сидела и по-прежнему не знала, что делать.

Вдруг в первом часу ночи раздался звонок домофона. Франтишка вскочила с кресла и побежала открывать. Она была уверена, что это вернулась мама, поэтому сразу нажала на кнопку. Потом широко отворила дверь и с бьющимся сердцем стала ждать. На ступеньках раздались энергичные шаги, но это были не мамины шаги. Через несколько минут перед Франтишкой стояла незнакомая женщина! Она смерила Франтишку проницательным взглядом и произнесла:

– Я – мать твоей мамы. Твоя бабушка. Отойди от двери и позволь мне войти.




Сцена II,

в которой Франтишка думает, что ночь – это время Волан-де-Морта[7 - Лорд Во?лан-де-Мо?рт – персонаж серии романов о Гарри Поттере, Великий тёмный волшебник.], а бабиня выжимает сотку по городу на своём красном автомобиле


Нууу, эта женщина наверняка выглядела не так, как должна была выглядеть бабушка. Это была… бабиня, что ли, – подумала Франтишка. У бабини были тёмные волосы до половины щеки, профессионально подстриженные и покрашенные, она была стройная, высокая, в льняном костюме. От неё веяло духами и нескрываемым волнением. Или даже раздражением. Но Франтишку это в данный момент не интересовало. Она думала только о маме. Поэтому встала, выпрямившись, перед бабиней и очень тихо, но отчётливо спросила:

– Разве мама умерла?

Бабиня взглянула на неё удивлённо и ответила также тихо и отчётливо:

– Нет. Твоя мать не умерла и не умрёт. После тринадцати лет молчания она позвонила мне среди ночи и рассказала о том, что у меня есть внучка. Тринадцатилетняя.

Франтишка так обрадовалась, услышав о маме, что даже не ответила, а только побежала в комнату и старательно сложила лежащие на столе листочки. А ведь заклинание подействовало! Она не знала, как это назвать, но именно в этот момент поверила в пророческую силу поэзии. Проще говоря, поверила, что то, что человек напишет в стихотворении, может сбыться. Она спрятала стишок в ящик, готовая встретиться лицом к лицу с бабиней, которая, как бы то ни было, принесла хорошую весть. А бабиня есть бабиня, она сразу же начала командовать.

– Собирайся и не забудь о книгах. Тёплые вещи возьми тоже. С этого дня будешь жить со мной, в Жолибоже. Ты будешь, безусловно, ходить в школу. И не исключено, что вся эта суматоха продлится до зимы.








Франтишку снова охватил страх. До зимы? Так когда же мама вернётся? И где будет вовремя её отсутствия? И как она, Франтишка, может жить с женщиной, о существовании которой ещё десять минут назад ничего не знала? Кстати, что это должна быть за личность, если мама никогда о ней не вспоминала? И почему? Что такого сделала маме её мать либо наоборот – Франтишка всегда старалась быть справедливой, даже если речь заходила о близких – что сделала её мама своей маме, что они вообще не поддерживали отношений. И почему теперь мама прислала её сюда к Франтишке? Все эти мысли роились в голове девочки, когда хаотично и второпях она собирала свои вещи. Бабиня сидела в кресле и ждала. Из её сумочки выпала пачка сигарет.

– Где спички, Франтишка?

– На кухне – буркнула та.

Бабиня недовольно посмотрела и пошла на кухню. Через некоторое время она вернулась с сигаретой и с голубым блюдцем, в которое стряхивала пепел. Франтишке хотелось расплакаться. У неё дома никто никогда не курил. Мама была врачом и не позволяла, чтобы курили в присутствии Франтишки. Даже в кафе они ходили редко, как раз из-за дыма. И, может быть, ещё из-за цен. Франтишка положила в чемодан и большой рюкзак всё, что, как она полагала, пригодится ей в новой жизни, дотянулась до своего голубого блюдца и забрала его у бабини прямо из-под носа. Вытряхнула пепел и старательно вымыла его в большом количестве пены. Потом положила блюдце в большой карман рюкзака и сказала:

– Я готова.

Она чувствовала, что на самом деле совсем не готова. Смотрела на стены, мебель, своё любимое зеркало в зелёной раме и красочный плакат с представления «Турлайгрошик»[8 - «Турлайгрошик» – спектакль по мотивам белорусского и украинского фольклора. Герои спектакля, Дед и Баба, вырезают себе из дерева сыночка, Турлайгрошика, и отдают его в обучение чёрту. Это аллегорическая история о борьбе добра со злом в человеке.], на котором была с мамой в прошлом году. И на их общую фотографию с моря, которая стояла на письменном столе. Она видела, что бабиня тоже смотрит на эту фотографию. Поэтому не разрешила её забрать. Не собиралась подпускать эту незнакомую женщину к своим мыслям и чувствам. Только благодаря этому ей удалось ещё не расплакаться.

В какой-то момент она увидела, что бабиня заметила картину. Это был «Сгоревший рай». Франтишка изо всех сил зажмурила глаза и начала умолять в мыслях незримые силы, чтобы женщина не обратила внимания на картину и ни о чём не начала спрашивать. Это была любимая картина мамы и Франтишки. Картина пострадала от пожара в квартире, давным-давно, ещё до рождения Франтишки. Когда-то она изображала рай. После этого остались только его останки: великолепная голова льва, но уже без гривы, красивая женщина с золотисто-рыжими и тоже обожжёнными волосами, которая держала льва в объятиях, умные и любопытные обезьяны, скачущие по прекрасным деревьям, напоминавшим апельсиновую рощу, только апельсины были огромные, как кокосы, и светились необыкновенным оранжевым цветом. Обгоревший волк нежился под солнцем рядом с чёрным ягнёнком. Его волнистая шерсть тоже была опалена. Но самыми красивыми на картине были розы. Они росли повсюду. Тёмно-красные, персиковые и золотые. Ярко-розовые и бледно-кремовые. Они смотрелись в ручей, покрывали траву, на которой лежала молодая женщина со львом. Одна из них – маленькая и словно бархатная – касалась нежных ноздрей ягнёнка. Это выглядело так, будто ягнёнок нюхает розу. Картина была вставлена в новую раму и, хотя и была повреждена, всё ещё обладала огромным очарованием. Франтишка её обожала!

Бабиня на какое-то время задержала взгляд на картине, но ничего не сказала. Франтишке не было известно, что бабиня тоже что-то знает об истории «Рая», и что это также и её собственная, совершенно личная история.

Часы пробили второй час ночи, когда под бдительным взглядом бабини она закрыла дверь своей квартиры. Они сели в машину, в которой пахло кожей, бензином, духами и сигаретами. Этот запах не был неприятным. Они молча ехали по пустым улицам города. Мигали оранжевые и зелёные огни, освещённые витрины магазинов выглядели так, будто бы какой-то злой волшебник заколдовал их. Манекены застыли в причудливых позах, на губах были искажённые и неестественные улыбки. Казалось, они насмехаются над миром смертных.

Скажем, Волан-де-Морт, волшебник, который хотел убить Гарри Поттера и властвовать над миром. Пожалуй, он хотел, чтобы зло правило миром. Неужели Мартин и его глупая шайка думают, что они тоже сражаются с каким-то выдуманным Волан-де-Мортом? Волан-де-Морта не существовало. Существовали болезни, грусть и одиночество. И эта незнакомая женщина, которая гнала по городу под сотню.

Они миновали две развязки и несколько кварталов. Когда подъехали к дому, Франтишка была такой уставшей, что заметила только большое дерево на фоне старого здания. Они припарковались, вспугнув спящих на ветках грачей. Поднялись по ступенькам. Дверь в квартиру была зелёная, коридор узкий, зато с большим количеством зеркал. Стоящих и висящих. Рамы зеркал были простые, коричневые и позолоченные, богато декорированные. По мнению Франтишки, это выглядело довольно странно, однако она была слишком уставшей для того, чтобы думать об этом. Затем её окутал приятный аромат кофе и корицы, она почистила зубы в маленькой ванной и улеглась спать на диване в комнате. Ещё она запомнила, что бабиня укрыла её толстым спальником из натуральной шерсти, без пододеяльника.




Сцена III,

в которой Франтишка решает стать поэтом, хотя поэты – это исключительно мужчины


Утром её разбудил тот же аромат кофе и корицы. Бабиня пила кофе тут же, над головой Франтишки, сидя на высоком табурете возле деревянной стойки. Франтишка видела что-то подобное в фильме. Она сразу сообразила, что происходит. В этом доме не готовят! Нет газовой плиты, духовки и грязных тарелок. Нет стола со скатертью в сине-зелёную клетку и четырёх аккуратных стульев для приличных людей. Это означает: для неё, для мамы, Вероники и пана Марка, который забирал маму в театр и часто пил у них на кухне чай. Здесь были высокие табуретки, вакуумная кофеварка и какие-то кухонные устройства с разноцветными огоньками. Франтишка видела это всё, лёжа в постели, ведь отсутствовали нормальные двери. Она знала, что нечто подобное называется кухонным приложением. Откровенно говоря, она сама чувствовала себя в этом доме приложением, поэтому, не шевелясь, лежала под одеялом.

– Вставай, Франтишка, опоздаешь в школу! Я тебя отвезу, а после уроков вернёшься домой сама. Обедать будешь в школе. Я работаю в театре, и у меня допоздна репетиции. И ещё занятия со студентами. Мы будем видеться нечасто.

Франтишка попыталась быстро пробежать в ванную. Ей было всё равно, что она не будет видеться с бабиней. Это было ей, скорей, на руку. Одно она должна была знать наверняка:

– Когда я увижу маму?

– Завтра днём, – без колебаний ответила уверенная в себе бабиня и внимательно посмотрела на Франтишку.

– Собирайся и не смотри на меня так, будто бы я – злая волшебница, способная съесть 101 далматинца, – добавила она.

Франтишка слегка улыбнулась. Что сказать, меткое сравнение. Эти чёрные волосы и ногти, выкрашенные в бордовый, в половине седьмого утра. Она подумала, что совсем бы не удивилась, если бы бабиня состояла тайным членом тайного и элитарного Клуба Гарри Поттера. Ведь бабиня была именно такая. Элитарная. Хотя Франтишка не была до конца уверена, что правильно понимает это слово. Ей всегда нравилось употреблять иностранные слова, даже если не до конца понимала их значение.

На завтрак были консервированные креветки и хрустящие хлебцы. – В холодильнике больше ничего нет, – сказала бабиня.

Франтишка выпила только чай. На креветки она даже не посмотрела. Знала и так, что они отвратительны. Она ничего не могла найти в большом рюкзаке и страшно спешила. Первым уроком сегодня была математика. Когда она надела голубые колготки, фиолетовую юбку и зелёную блузку, то поняла, что, пожалуй, не внушает доверия своим внешним видом. В школу она, конечно, опоздала, ведь бабиня не думала, что в это время на дорогах пробки. Когда она вошла в класс, выглядела бледной после бессонной ночи, а чёрные волосы уныло свисали по обеим сторонам лица. Мартин пялился на неё всю математику, как будто она сова или что-то в этом роде. Она сама не знала почему, но её это очень смущало. Ненавидела быть смущённой и сконфуженной. Тем более что это случалось с ней довольно часто. Как и со всеми стеснительными людьми. Франтишка старалась изо всех сил бороться со своей стеснительностью, но тогда взрослые утверждали, что она невежлива, а сверстники обвиняли в зазнайстве. Наверное, поэтому у неё было не так много друзей. Только Мачек и Гося, которую она встретила на каникулах на море. Но Гося, к сожалению, жила в Кракове.

Когда Мартин так на неё смотрел, Франтишке казалось, что воздух прямо дрожит от напряжения, и, наверное, сейчас случится что-то ужасное. И действительно. Вроде бы ничего такого, но на большой перемене Фиона ни с того ни с сего сказала, что она будет певицей. Как Бритни Спирс. Франтишка никогда не была на стороне Фионы, которая была страшно крикливой и всё время смеялась – был ли для этого повод или нет. Кроме того, Фиона отлично разбиралась в математике и физике, так же как Мартин. Франтишка не могла сказать подобного о себе. Ну и красоты ей не хватало! Вдобавок в этом их дурацком клубе Фиона восседала в кресле Гермионы. Так говорил Мартин. Он добавлял, что это образное сравнение, с таким выражением лица, будто бы кроме него никто не знал, что это образное сравнение. Но все плохие, и, как сегодня называла их Франтишка, недостойные чувства, у неё испарились, когда неделю назад на одной из перемен разгневанная Фиона вырвала у пани Баси щётку и погналась с ней за Пётреком. Лоботрясом из параллельного класса, который пытался ножницами подстричь коту усы. Франтишка подняла мяукающего кота с пола и выпустила его в школьный садик. С тех пор между девочками установилось что-то вроде молчаливого соглашения. Больше они не вставали друг у друга на пути, на уроках польского и истории искусства Франтишка была на высоте, что немного смягчало вкус математического поражения. Франтишка обычно не реагировала на то, что говорила Фиона, но сегодня она была так печальна и расстроена, что разозлилась. И когда Фиона объявила, что станет певицей, выпалила ей прямо в глаза:








– А я буду поэтом!

Фиона прыснула со смеху:

– Ты не можешь быть поэтом, так как ты – девочка! А ведь поэты – это мужчины!

Франтишка погрустнела ещё сильнее. Она не думала об этом, на самом деле, Адам Аснык и тот другой с моряком и неграми – она вспоминала теперь про себя, что его звали Константы – были мужчинами. Ну и, конечно, Кохановский, этот с «Тренами», которого изучали в школе. Вдобавок, её разговор с Фионой слышало, по меньшей мере, полкласса! А Моника Ольбромская-Пеж, которая каждый день красила себе ногти в новый цвет, бросила едко и, что ещё хуже, в рифму: «Поэтом, только голова не эта!». Франтишка до конца дня очень волновалась, до такой степени, что снова написала стихотворение. Вечером она решила позвонить по волнующему вопросу Госе, которая жила в Кракове, но у неё не было мобильника. У Франтишки закончилась возможность звонить, так как она пользовалась телефонной картой. Она знала, что в школе её считали немного странной из-за её неприязни к компьютерам, мобильным телефонам и Фейсбуку. Она любила иногда побыть наедине со своими мыслями, почитать книгу, от картинок которой веяло запахами пыли и ванили, и вообще, как она это называла, сорваться с поводка всей существующей технологии. Ведь Франтишка больше всего ценила свободу, хотя Фиона утверждала, что, избегая компьютера, она как раз свободу себе очень ограничивает.

– Ты не знаешь, сколько возможностей даёт компьютер, – сказала она однажды Франтишке, когда та получила двойку по информатике. Но Франтишка осталась при своём мнении. Однако теперь жалела, что у неё нет приличного мобильного телефона с подпиской на бесплатные минуты, потому что ей оставался только стационарный телефон бабини, чтобы связаться с Госей. Телефон стоял в гостиной с видом на мини-кухню. Франтишка подумала, что на самом деле эти постоянно рекламируемые свободные минуты дают иногда некоторую свободу. Потому что, к сожалению, бабиня как раз вернулась домой и сидела сейчас в кресле над стопкой отпечатанных карточек. Естественно, в гостиной с видом на мини-кухню. Здесь, где может спать, жить и готовить уроки Франтишка. По-видимому, она служила ещё и кабинетом для работы бабини. Во второй и, к сожалению, последней комнате в этой квартире была спальня. Франтишка это проверила, как только вернулась из школы. Там стояли большая кровать, лампа с синим абажуром и шкаф. На полу лежали стопки книг и журналов. Ещё имелся ноутбук, две колонки и много дисков. Однако сейчас спальня бесполезна. Франтишка должна была позвонить немедленно, а бабиня не выглядела сонной. Поэтому, когда она повернулась спиной к комнате, чтобы приготовить очередной кофе из этой кофемашины, Франтишка, не спрашивая разрешения, набрала номер телефона. К счастью, бабиня ничего не сказала о телефонных счетах или о чём-то подобном. Так, как будто не слышала. Франтишка быстро изложила Госе свою проблему.

– Я написала стихотворение, но, наверное, поэты – это мужчины. Вот как ты думаешь, кто я?

– Ну, ты знаешь, – сказала Гося, – мы однажды читали на уроке стихотворение какой-то Вацлавы Шимборской.

– Ну, понятно, – воскликнула Франтишка, – только не Вацлавы, а Виславы, ведь она получила Нобелевскую премию! Правда, одна ласточка весны не делает, но для меня в данный момент делает. Ты даже не знаешь, как сильно! Я уже думала, что стану, как эта сестра Шекспира!

– Какая сестра Шекспира? – удивилась Гося.

– Я наткнулась однажды на статью, где говорилось, что произошло бы, если бы Шекспир был женщиной, – сказала взволнованная Франтишка. – Мало того, что она не смогла бы окончить никакой школы, так её ещё бы убили разбойники на дорогах! Пока, спасибо за Виславу!

И тогда бабиня как бы невзначай произнесла какое-то слово. Насколько правильно поняла Франтишка, это было слово «Сапфо».




Сцена IV,

в которой Франтишка знакомится с Сапфо и опаздывает домой


Франтишка всегда любила докапываться до сути. Именно поэтому она отправилась в библиотеку – проверить, что означает слово «Сапфо». По какой-то причине это слово не давало ей покоя. Сразу же после школы девочка села на трамвай и поехала в читальный зал. В это время года город был прекрасен. Зелень деревьев приобретала золотые и оранжевые оттенки, вьющиеся стебли дикого винограда покрывали серые каменные дома королевским пурпуром. Газоны выглядели так, будто их покрасил неосторожный художник-мечтатель. Опавшие с деревьев листья ложились на зелёные квадраты беспорядочными цветными островками. Шоколадный озорник в синих помочах разогнался и устроил ураган, прыгнув прямо в середину собранных граблями золотых горок. Облако листьев поднялось на мгновение и опало. Маленькая девочка лет шести в жёлтом пальтишке как заворожённая наблюдала за этой игрой. Франтишка улыбнулась девочке, и та улыбнулась в ответ. Было тепло, но воздух уже становился прохладным и по-осеннему прозрачным, как обычно в это время года.

– Бабье лето, – прошептала Франтишка и ощутила сразу два чувства, любимых ею больше всего: счастья и свободы. Но в ту же секунду вспомнила о маме, и восхищение окружающим миром потускнело. К счастью, завтра после полудня ей было обещано свидание в больнице.

Завидя Франтишку, знакомая пани библиотекарь приветливо улыбнулась. Ей очень нравилась эта любознательная черноволосая девочка со светло-зелёными глазами на маленьком, выразительном лице. – Что нового, Франтишка? – спросила она.

Франтишка не знала, как сформулировать свой вопрос, и потому просто произнесла: Сапфо.

– Ты хочешь что-то узнать о Сапфо? Садись. Сейчас принесу тебе книгу.

Пани библиотекарь отправилась в хранилище. Франтишка села и, хотя было ещё светло, включила лампу – ей нравилось сидеть, окружённой светом. Села и осмотрелась. Несколько студентов и пожилой мужчина склонились над своими книгами. Некоторые сидели с ноутбуками. Такие посетители нравились Франтишке больше всего, хотя она и не любила компьютеров. Они вели себя с достоинством и в то же время небрежно. Минуту спустя на столике девочки тоже лежала книга. Она открыла её и задержала дыхание, а затем издала громкий вздох. Слишком громкий… Пожалуй, это был крик радости. На обложке стояла надпись:

«Сапфо – величайшая поэтесса древности».

Вот это да! Франтишка начала читать. Вскоре она знала о Сапфо уже столько, что ее собственное стихотворение (то, второе, написанное сегодня) показалось ей бесценным. Оказывается, стихи приносили славу не только мужчинам! Значит, в VII веке до нашей эры жила девушка, которая, подобно Франтишке, писала стихи. И это 2700 лет тому назад! Кроме этого, она была настолько известна, что её изображение чеканили на монетах! С видимым удовольствием Франтишка отметила, что Сапфо была явно недурна собой. Да! Может быть, даже красива. Она родилась на острове Лесбос, в аристократической семье. Это немножко смутило Франтишку. Ведь сама она родилась в совершенно обычной и к тому же, как говорила школьный психолог, неполной семье, и уж точно не была красавицей. Но потом вспомнила, как когда-то на уроке польского учительница сказала, что художники, хоть нередко нищие и бездомные, были аристократами души!!! Теперь-то Франтишка хорошо понимала, что имеется в виду под аристократией. С той поры, как в её рюкзаке лежало второе написанное ею стихотворение, девочка чувствовала себя кем-то особенным. Это было немного дурацкое – она отдавала себе в этом отчёт – но всё же очень приятное ощущение. И она продолжила чтение.








Сапфо вышла замуж, будучи очень юной – слишком юной, по мнению Франтишки, – и родила дочку Клеиду. Что потом сталось с её никчёмным мужем? Неизвестно. Но зато известно, что Сапфо открыла что-то вроде школы, в которой обучала молодых девушек музыке, игре на лире, поэзии и танцам. Франтишке очень хотелось бы ходить в школу Сапфо, но она подозревала, что теперь, скорее всего, таких школ – без математики и информатики – не бывает. Самые красивые песни, то есть стихи о чувствах, Сапфо писала для своих учениц. Критики, завидующие её таланту (Франтишка знала, что и теперь есть такие, стоит только вспомнить некоторые рецензии в газетах о спектакле «Турлайгрошик»), подозревали Сапфо в нездоровых чувствах к своим ученицам. Нездоровые – значит лесбийские. Тут Франтишку осенило. Ведь это слово происходило от названия острова Лесбос, на котором Сапфо родилась. Франтишка не видела ничего нездорового ни в какой любви, однако с некоторым облегчением прочитала, что Сапфо испытала большую любовь к некоему Фаону. Из-за политических интриг, в страхе за свою жизнь ей пришлось покинуть родной остров и бежать на Сицилию. «Ну да, – подумала Франтишка, – ведь она была аристократкой, девушкой красивой и известной. Наверняка её коснулись события большого света: интриги, политика, любовь».

Франтишка представила, как Сапфо под покровом ночи садится на корабль, чтобы плыть на Сицилию.

Вот она прощается с Грецией, где родилась и выросла. Волны ударяют о борт, воздух теплый, с берега доносится пение цикад и запах акаций. Над Сапфо звёздное небо. Поэтессе страшно, но на то она и поэтесса! Она не может не почувствовать магии той ночи. Не может не думать о том, что её ждёт на далёком острове Сицилия. Боится, но и немного мечтает. И тут она встречает его!

Ах, уж этот Фаон! Молодой, обаятельный, и к тому же с мифическим именем. Ведь так звали одного демона из свиты Афродиты. Могла ли Сапфо оставаться равнодушной к такому переплетению трагических и необычайных событий? Франтишка с лёгкостью всё это себе представила. Наверняка та влюбилась в Фаона сразу же, как только его увидела. Некоторые даже верили, что Сапфо покончила собой из-за неразделённой любви, бросившись в море с Левкадской скалы. Франтишке это даже понравилось, но, подумав, она всё же решила, что это было бы слишком глупо. Невозможно себе представить, чтобы кто-нибудь столь красивый и талантливый, как Сапфо, мог броситься со скалы в море из-за какого-то Фаона, имя которого сохранилось лишь потому, что поэтесса писала о нём стихи? Скорее всего, верна другая версия: Сапфо дожила до глубокой старости на своём любимом острове Лесбос. А Фаон? Да она просто послала его к чёрту. Франтишка слышала мамины слова, сказанные как-то ее подруге Веронике о каком-то певце, с которым та познакомилась на концерте и была в него некоторое время влюблена: «Ты с ума сошла? Пошли его к чёрту!». Франтишка не знала, как можно быть влюблённым «некоторое время», но такова уж была Вероника. Непутевая и хорошенькая. Может быть даже немного похожая на Сапфо. Франтишка слегка приуныла, прочитав, что Сапфо написала целых шесть тысяч стихотворений. Чтобы слегка поправить настроение, она достала из рюкзака свое второе произведение – то, что было написано сегодня. Оно носило название «К М.» и звучало так:

Распускаю клубок зеленых ниток
и подаю Тебе кончик,
Мальчик Зеленый,
Пойдем со мной туда, где еще никто не бывал.
Будем бродить по лугам, срывая цветочки мечтаний.
Нитей зеленых клубок —
это лучшее, что у меня есть[9 - Перевод Ан. Нехая.].

Тут Франтишка покраснела, потому что стихотворение было написано для Мачея, а ведь Мачей был её лучшим другом! Она спрятала листок и вернула книгу. Студенты сидели за своими ноутбуками – каждый в свете, под покровом своей собственной лампы. За окном уже стемнело. Когда Франтишка добралась до дома – а ей пришлось для этого преодолеть полгорода – было уже очень поздно. В окнах горел свет, из чего следовало, что вредная бабиня была дома. Франтишку это совсем не устраивало. Однако положение дел оказалось гораздо хуже, чем она предполагала. Бабиня пришла в ярость!

– Где ты шляешься! Уже девятый час, а я понятия не имею, где тебя искать! Чтобы это было в последний раз! – кричала она.

Хуже всего было то, что бабиню вообще не интересовал ее ответ. Она удалилась в спальню, хлопнув дверью. Впрочем, в этой ситуации Франтишка и не думала отвечать. Или что-нибудь объяснять. Мама всегда давала ей возможность оправдаться, когда Франтишка как-то не так себя вела. И всегда с ней разговаривала. А проклятая бабиня даже не поинтересовалась, не было ли у Франтишки какого-нибудь дела, на самом деле важного для нее! Франтишка просто кипела от злости и обиды. Она ушла в свою комнату, тоже хлопнув дверью. И совершенно напрасно. Бабиня выскочила из спальни.

– Не смей хлопай дверьми в моём доме!

И снова закрылась в комнате. У Франтишки было огромное желание собрать рюкзак и вернуться в старую квартиру. Но она вспомнила ту ночь, когда, оставшись одна, так страшно испугалась. Лучше уж оставаться здесь, тем более что завтра она собиралась пойти к маме. Девочка решила рассказать маме о бабине. О том, что та – мерзкая, и что она, Франтишка, однозначно не выдержит с ней до зимы. Франтишке хотелось есть, но заглянуть в холодильник она не решилась. Чего ей там искать? Засохшие креветки? А ещё, она злилась на себя за то, что немного оробела от крика бабини. Франтишка ненавидела страх. В такие моменты у неё было ощущение, похожее на то, будто одновременно разболелся живот, спина и голова. Если уж выбирать из двух зол, то страх перед бабиней был меньше страха одиночества. Франтишка постелила себе на диване, то есть стащила с кресла подушку и спальный мешок. Тихонечко умылась, переоделась в пижаму и, не сделав домашнего задания, легла спать. Бабиня из спальни не вышла. Через полчаса Франтишка услышала доносящуюся из-за закрытых дверей музыку.

Вскоре девочка заснула, но со слезами или без слез – поручиться не могла бы. Должно быть, она была очень голодна, потому что во сне ей приснилась яичница с беконом. Снилась и снилась, почти всю ночь.




Сцена V,

в которой Франтишка навещает маму в больнице и получает посылку от Сапфо


Франтишка очень удивилась, приоткрыв щёлочку глаза и заметив, что в комнате уже светло, а запах яичницы с беконом не испарился. Она медленно открыла глаза – сначала один, а затем, уже смелее, второй. Невероятно, но бабиня крутилась на кухне! Нет, сказать, что «крутилась», было бы всё же сильным преувеличением. Скорее, замерла над сковородкой в живописной позе. Белый китайский халат в цветочки совсем не сочетался со сковородой и аппетитным запахом. Чтобы усилить впечатление, на барном столике стояла корзинка со свежими булочками, а на голубом блюдечке Франтишки желтело выложенное для неё масло.

– Завтрак, – прощебетала бабиня как ни в чём ни бывало. – Вставай, малышка, впереди долгий день, после школы едем в больницу.

Франтишка вскочила с кровати. Она тоже решила выбросить из памяти вчерашний инцидент и принялась за завтрак. К тому же бабиня поставила перед ней кружку с дымящимся какао, приятно согревавшим горло девочки, слегка разболевшееся из-за вчерашней прогулки без пальто. Отчего бабиня была такой приветливой, из корыстных ли побуждений – ведь они собирались в больницу – или просто так, уверенности у нее не было, но ведь и у Франтишки тоже был свой расчёт.

Девочка боялась, что бабиня заставит её извиняться, поэтому перемирие было очень кстати. Яичница оказалась вкуснейшей! Когда завтрак был окончен, бабиня протянула Франтишке висящую на стуле со вчерашнего дня фиолетовую юбку, а из пасти рюкзака вытащила чёрные колготки и такого же цвета гольф. Волосы Франтишки она стянула в хвостик и закрепила фиолетовой резинкой со стеклянными шариками. Где бабиня откопала эту резинку, один Бог ведает, но, оценив уголком глаза свой внешний вид в одном из множества зеркал, Франтишка решила, что в общем она выглядит неплохо. Сегодня утром они вдвоём вели себя так, будто играли в одной команде. Франтишка без разговоров надела своё клетчатое пальто – ведь ей не хотелось огорчать маму. Они вышли из дома на четверть часа раньше, чтобы Франтишка не опоздала в школу. Бабиня даже поинтересовалась, во сколько заканчиваются уроки, и к трём обещала подъехать.

Франтишка не могла дождаться окончания уроков. Ее так взволновал предстоящий визит, что она обо всём рассказала Мачею. О том, что мама в больнице, и что она живёт не дома, а с бабиней. И о том, что написала стих – тот первый, конечно. Во втором она бы никогда не призналась.

Мачей записал её новый адрес и забил в мобильник новый домашний номер. На большой перемене, во время обеда, он принёс ей пампушки с творогом, политые сметаной, и выклянчил у пани Илоны немного клубничного мусса. Франтишка обожала клубничный мусс, и её нисколько не волновало то, что Фиона смотрит в их сторону и что-то шепчет Мартину на другом конце стола. Оба они уничтожали спагетти. Франтишка из жажды мести – сама не ведая, за что, – шепнула, в свою очередь, Мачею, что это симптоматично. По правде говоря, она не знала значения слова «симптоматично». Оно вдруг вспомнилось из ниоткуда и показалось удачным, а это значит, не очень лестным по отношению к Фионе, Мартину и к спагетти. И Мачей принял это с полным согласием. Если Франтишка говорит, что симптоматично, значит, так оно и есть. Уроки тянулись бесконечно долго, но, к счастью, ровно в три к школе подъехал красный автомобиль бабини. Франтишка не хотела, чтобы ее заметили, и потому, не мешкая, запрыгнула внутрь машины. Бабиня тронула без единого слова. Девочка почувствовала, что та нервничает. Им пришлось ехать не менее получаса, пока Франтишка не увидела огромное двухэтажное здание – больницу, в которой лежала мама.

Здание отличалось от той небольшой клиники, в которой Франтишка когда-то лежала с мононуклеозом. Она вспомнила, как мама ужасно переживала, пока врачи с очень серьёзными лицами обследовали Франтишку. Мама каждый день приходила к ней, садилась у кровати и читала книжки. Иногда они ходили в столовую, в которой можно было съесть нормальный, а не больничный обед. У Франтишки тогда не было аппетита, но ей нравилось сидеть с мамой и пить сок. Иногда маме удавалось уговорить её съесть пирожное. Кроме дочери, в палате лежали три другие девочки, и мама, навещая Франтишку, приносила сладости и фрукты на всех. Через неделю они начали выходить в больничный сад – в июне там всё цвело и пахло, и было чудесно. Изучая результаты анализов Франтишки, мама становилась всё грустнее. Но однажды она всё же прочитала что-то обнадёживающее, потому как обняла Франтишку и весело сказала:

– Да у тебя просто-напросто обычный мононуклеоз!

Франтишка не знала, что может быть хорошего в мононуклеозе, но врачи тоже повеселели и шутили с ней совершенно по-другому. Франтишка сразу это почувствовала: теперь они шутили с ней по-настоящему! В скором времени у нее перестало болеть горло, а шишки, образовавшиеся за ушами, начали уменьшаться. Сразу после того, как мама забрала её домой, они поехали на большие каникулы. Вот и теперь Франтишка втайне надеялась, что у мамы тоже мононуклеоз.

Однако больница, к которой они подъехали с бабиней, выглядела и впрямь удручающе. Здесь не было сада, только огромная огороженная площадь, на которой стояли автомобили и машины скорой помощи. Франтишка с бабиней разделись в гардеробе и надели бахилы. Надо было бросить в автомат монету – и он тут же выплевывал бахилы всем желающим. Затем они вошли в лифт и поднялись на второй этаж. Бабиня велела Франтишке сесть на стул и ждать, а сама пошла поговорить с врачом. Её не было минут пятнадцать. Затем они вновь спустились на первый этаж и прошли в палату, где лежала мама. Бабиня сказала, что входить можно только по одному и, конечно же, всунулась первая. Франтишке пришлось ждать минут пятнадцать, не больше. Затем и ей разрешили войти.

Она сразу же увидела маму, хотя её койка была дальше всех, рядом с окном. В палате стояли ещё четыре кровати. Одна из женщин была старше мамы и совершенно лысая. У второй, такой же молодой, как мама, на голове была голубая косынка. Франтишка подбежала к койке, и мама обхватила её руками. Так они сидели, обнявшись, некоторое время. Мама была очень бледной, а на лбу блестели капельки пота. К левой руке была подключена капельница. Когда, устав от объятий, мама прилегла, её красивые тёмные волосы накрыли всю подушку. Франтишка была напугана: раньше мама могла обнимать Франтишку целую вечность! И никогда не выглядела такой бледной.

– Мамочка…

И только это смогла она произнести, хотя готовилась сказать куда больше. О том, как она ужасно скучает и как ей плохо жить с бабиней. И вообще, ей хотелось многое о ней рассказать и попросить маму объяснить бабине то да сё. Но мама сказала:

– Доченька… доченька, я больна, и мне придётся задержаться в больнице надолго. Обещай, что будешь слушаться бабушку Эву.

Франтишка хотела возразить, что не может этого обещать, потому что бабиня к ней несправедлива, кричит и вообще ужасно надменная. И что она, Франтишка, не может там оставаться. Лучше ей жить с Вероникой или с папой – хотя известно, что это невозможно – или, на худой конец, с паном Мареком. А мама, по ее мнению, всего этого до конца не продумала. Ведь должен же быть какой-то другой выход! Но мама вдруг улыбнулась, легонько сжала её руку, а на ее лбу вновь проступили капельки пота. И Франтишка ничего этого не сказала, только пискнула тихонько:

– Обещаю. Когда я снова смогу прийти?

– Думаю, не раньше чем через месяц, Франтишка. – ответила мама, и её глаза заблестели. И она вновь сжала руку Франтишки. В этот момент вошёл врач, объявил, что визит окончен, и вывел Франтишку из палаты. Оказавшись в коридоре, девочка почувствовала, как в голове у нее зашумело, а больничный коридор показался ей зловещим лабиринтом без выхода. И она в голос расплакалась, как ребенок. Бабиня взяла её под руку и отвела, плачущую, к машине. Там Франтишка начала кричать:

– В чем дело?! Почему мне нельзя навещать маму ежедневно?! Чем именно она больна? Я так не хочу. Я не хочу вместе с тобой жить! Я хочу жить с мамой в больнице!

Минут десять она плакала и кричала. Припарковавшись, бабиня осталась на сиденье и какое-то время смотрела сквозь лобовое стекло на зелёную стену, перед которой поставила машину. Начинал моросить дождь. Бабиня приоткрыла окно и закурила. Затянувшись два раза, она неторопливо заговорила:

– Послушай меня внимательно, Франтишка. Ситуация очень непростая. Для тебя, для мамы и для меня тоже. Жизнь человека похожа на архипелаг. Есть на нём солнечные острова, на которых день длится долго, и такие, на которые быстро опускается ночь. Жизнь на дневных островах – это жизнь в солнечных лучах, в счастье и радости. Есть люди, почти никогда не бывавшие на островах ночи. А есть и такие, что уезжают туда лишь на некоторое время. Но такого человека, который прожил бы целую жизнь и ни разу не побывал на ночном острове, нет на свете. Там господствует мрак, болезни, страх и мучения. Жизнь несправедлива, Франтишка. Представь себе, есть такие люди, которые всю свою жизнь провели на острове ночи и, быть может, только раз или два навестили солнечный остров, так и не поверив, что это произошло на самом деле. И ты, и я, и твоя мама большую часть жизни провели на солнечном острове, ничем этого не заслужив. Считай, что нам сделали подарок без всякого повода. И раз уж столько людей живёт на ночных островах, не совершив при этом ничего плохого – как, например, больные в этой больнице – мы тоже не имеем права полагать, что никогда не попадём на остров ночи. И не имеем права протестовать, если это случится. Но мы можем бороться за свое возвращение на светлую сторону. Твоя мама сильная, отважная и в ближайшее время сдаваться не собирается. Я уверена, что у неё получится, но мы должны ей помочь. – Как помочь?.. – прошептала Франтишка.

– Не добавлять ей волнений, – ответила Эва поучительным и авторитетным тоном, хотя минуту назад её голос звучал ласково и серьёзно. Франтишка поняла, что слёзы и протесты напрасны. Придётся ей как-то приноравливаться. Она должна помочь маме.

– Хорошо, – согласилась она. – Я буду с тобой сотрудничать.

Она хотела сказать «помогать тебе», но тогда перестала бы быть собой, не отыскав в голове более интересного слова, показавшегося ей правильным, хотя и не понятным до конца. То же самое произошло с выражением «симптоматично». Подошло и поэтому сорвалось с языка. Но бабине слово «сотрудничать», по всей видимости, пришлось по вкусу, потому что лицо её озарила искренняя улыбка, первая за сегодняшний кошмарный вечер, и она произнесла:

– Великолепно. В таком случае в рамках сотрудничества ты поедешь со мной в Театральную академию. У меня там лекция, а я не хочу, чтобы ты сегодня вечером сидела дома одна. Почитаешь кое-что в буфете.

– Но у меня ничего с собой нет.

– Зато у меня есть. Посылка от Сапфо.

Франтишка замерла.

– Как это? Ведь Сапфо нет на свете уже более двух тысяч лет. Она умерла между 604 и 590 годами до нашей эры!

Франтишка гордилась свой памятью, и бабиня посмотрела на неё почти с уважением.

– И что с того? Письмо пришло из иного мира. Из мира Сапфо. Все вы, сегодняшняя молодёжь, верите в магию, колдунов и телепортацию, не так ли? Так вот, один такой воришка Гермес телепортировался и принёс мне вот эти стихи, – сказала бабиня и протянула Франтишке свёрток.

Стихи были написаны пером на старой пожелтевшей бумаге. Франтишка не захотела объяснять, что ни в какую магию, волшебные палочки или телепортацию она не верит, но письмо на самом деле было удивительным! Она почувствовала, как любопытство берёт верх, а слёзы начинают высыхать. После того, как они доехали и вошли в огромное здание Театральной академии, бабиня оставила её в буфете, купив ей пончик и чай с лимоном. Первым делом Франтишка развернула свёрток со стихами. Читала их так, будто бы они действительно были письмом от Сапфо из прошлого, написанным две тысячи лет назад. Её охватило трепетное волнение. Вот строки, сочинённые для Фаона на острове Сицилия. Сочинённые любящей женщиной и великой поэтессой. А сейчас их читает она, Франтишка, как будто и не было этих двух тысяч лет. Время перестало существовать. Поэзия – вот что было подлинной телепортацией! Можно было узнать мысли и чувства живущих когда-то людей. Их мир был погребён под землёй сотни лет тому назад, а они продолжали посылать нам сигналы, пробовали установить связь и даже духовную близость. Сама не зная почему, Франтишка захотела рассказать обо всём Мартину. Может быть, для того, чтобы он понял, какой бессмысленной была идея организовать Клуб Гарри Поттера и игры в магию, когда сама жизнь давала столько удивительных возможностей. Развернув жёлтые листы, она прочитала фрагмент стихотворения «К Афродите»:

…От тебя бежавший – начнет погоню,
А даров не бравший – тебя задарит,
Не любивший прежде – стократ полюбит,
Хочет – не хочет…

Франтишке эти строки очень понравились. Они каким-то образом напоминали ей «К М.». Он также её избегал и не любил. Но богиня любви, Афродита, уверяла, что «не любивший прежде – стократ полюбит». Правда, она говорила это Сапфо, но ведь богиня любви покровительствовала всем влюблённым. И таким, как Сапфо, и таким, как она, Франтишка. Девочка была вынуждена признаться себе, что была влюблена, правда, влюблена вопреки желанию. А в этом стихотворении говорилось также о самом характере любви. Получалось, что Франтишка попала в любовные сети, сама того не желая.

Она вздохнула, подняла глаза и с интересом оглядела театральный буфет. На стенах висели афиши и плакаты, не только современные, но и давние. Были даже и совсем старые – из прошлого столетия. Кроме плакатов, висели чёрно-белые фотографии актрис и актёров, а также снимки со спектаклей. Девочке хотелось посмотреть их, но её немного смущали студенты. Они сидели небольшими группками за деревянными столами, разговаривали и смеялись. Выглядели они очень живо и колоритно. Некоторые ребята носили на шее яркие шарфы, девушки были одеты в длинные юбки или джинсы и носили цветные кофточки. На одной был синий баскский берет, кокетливо сдвинутый на одну сторону, отслоняя одно ухо, на другой – кожаная кепка. Девушки были очень красивыми, но относились к своей красоте небрежно, наверное, из-за того, что считали ее чем-то естественным, – так предположила Франтишка. Несколько студентов улыбнулись Франтишке, а одна из девушек – та, что была в баскском берете – окликнула её:

– Эй, зеленоглазая, хочешь ещё пончик?

Франтишка отказалась, поблагодарив, но ей было очень лестно. Ей нравилось обращать на себя внимание в приятных обстоятельствах. Мама даже когда-то, шутя, укоряла её в легкомыслии. Мама! К девочке вновь вернулись грустные мысли, и она поскорее прочитала следующее стихотворение Сапфо. Читала с волнением:

Есть прекрасное дитя у меня. Она похожа
На цветочек золотистый, милая Клеида.
Пусть дают мне за нее всю Лидию, – отвечу:
Cлишком мало…

После прочтения этого стихотворения Франтишка уже точно знала, что Сапфо – её любимая поэтесса. Ей показалось, будто эти слова говорила ей мама! Мама тоже не отдала бы Франтишку ни за какие миллионы! И не раз это повторяла. По возвращении домой, в рамках сотрудничества и чтобы поблагодарить за стихи, Франтишка сказала бабине, что Сапфо стала её любимой поэтессой.

– А скольких поэтесс ты знаешь, Франтишка?

– Двух, – ответила правду Франтишка и снова обиделась. В вопросе бабини, пусть даже невинном, было что-то такое, что её задело.




Сцена VI,

в которой в класс приходит абсолютно чёрная девочка, а Франтишка пишет своё первое рифмованное стихотворение


День не предвещал ничего необычного. У Франтишки было чудесное настроение, тем более что за окном шёл дождь. Она очень любила дождливые дни ранней осенью, когда погода стояла ещё теплая, а город, покрытый тонким слоем дождя, в такие дни блестел как отполированный. Она смотрела, как с деревьев медленно и лениво опадали пожелтевшие, с лёгким красным налётом, листья – словно не желали мириться с окончанием лета. Один из них приклеился к стеклу, и Франтишка наблюдала за его движением – он был похож на огромную бабочку, попавшую в ветряную ловушку, и будто бы заглядывал в класс. Чем дольше девочка думала о поэзии, тем больше стихов приходило ей в голову: они как будто прятались в глубинах памяти и сейчас возвращались оттуда на её зов. Иногда это были её собственные стихи, тогда она тут же их записывала. Но чаще всего вспоминались какие-то другие, чужие запомнившиеся отрывки, неизвестно кому принадлежащие и кем написанные. Эти кусочки стихотворений или песен Франтишка называла бездомными и не могла понять, откуда они взялись в её голове. Она точно не учила их наизусть. Они там попросту были! Хотя как-то раз мама сказала Веронике, что у Франтишки талант к запоминанию всего, что рифмуется. Вот и сейчас, наблюдая за листом и сравнивая его с бабочкой, она припомнила себе фрагмент стихотворения, вернее, песенки, которую, кажется, однажды услышала по радио:

Тот мотылек, пожалуй, видит острей чем мы, и он нас краше! Я не могла тогда предвидеть, что так сердца сияют наши…

Засмотревшись в окно, некоторое время девочка позволяла этим волшебным словам себя баюкать, совершенно не обращая внимания на то, что происходит в классе. В такие дни, как сегодня, даже учителя казались более снисходительными, немного сонными и приходили в класс с кружками кофе, повторяя что-то о низком давлении. Но вскоре стало известно, что это было не что иное, как затишье перед бурей. Неожиданно открылась дверь, и в класс вошла пани директор. Пани директор была очень энергичной особой и учителем философии. На её уроках можно было задаваться вопросом о смысле жизни или о том, кто сотворил мир. И все до одного, конечно, страшно горячились. Пани директор любила заглядывать в класс, чтобы, например, проверить, все ли одели сменную обувь. Если все были молодцы, её лицо становилось таинственным и она начинала вытаскивать шоколадные батончики. Но сегодня она пришла не для того, чтобы раздать шоколадки, наставления или чтобы учить философии. Как ни в чём ни бывало пани директор вела за руку абсолютно чёрную девочку!

По классу пронёсся шёпот. Девочка была довольно высокой, худой, длинноногой и длиннорукой. Её кудрявые волосы, заплетённые в две толстые косы, блестели чернотой.








– Это Сорайя Рандайе, – сказала пани директор, – и с сегодняшнего дня она будет учиться в вашем классе. Сорайя впервые приехала к нам в начале августе и едва говорит по-польски. Зато она хорошо говорит по-английски, так как несколько лет прожила в Англии. Я надеюсь, вы поможете ей быстро научиться говорить на нашем языке и сделаете всё, чтобы Сорайя чувствовала себя в нашей школе по-настоящему комфортно. Сорайя, садись за парту у окна.

Сорайя села, и пани директор ушла. Что тут началось! Все глазели на Сорайю, будто она была пришельцем с иной планеты. Франтишке было стыдно за свой класс, но и ей пришлось признать, что девочка на самом деле была необыкновенной. На ней была красивая красная юбка и бусы такого же цвета – цвета красной глинистой земли, сожжённой солнцем. Франтишка видела такой оттенок на картинах средневековых художников и в фильме «Из Африки». Сорайя ей очень нравилась, и Франтишка решила, что в красных тонах, с гордо поднятой головой она похожа на мифическую королеву Сабейского царства. Но, видно, не всем так казалось. Когда учительница польского попросила класс взять листы бумаги и попробовать нарисовать мифическое чудовище Минотавра (сегодня обсуждались лабиринт, Тесей и Ариадна), по классу пробежал шёпот, а Франтишка услышала хихиканье с парты Моники Ольбромской-Пеж. Затем Моника прошептала Ромке:

– Может, тогда нарисуем эту Сорайю?

Франтишку бросило сначала в холод, потом в жар. Ведь Монику все слышали! Франтишка посмотрела на Сорайю и сразу поняла, что девочка тоже услышала. Но ещё хуже было то, что Сорайя всё поняла. Пани упрекнула Монику, но Франтишке показалось, что недостаточно. Ситуация была трудной. А если бы учитель подняла крик? Тогда Соайя могла бы почувствовать себя ещё хуже. Франтишка не понимала поведения Моники. Ведь в школе были дети разных национальностей из разных стран. Хрупкая японка Лиан и китаянка Шу-Ман. Был кореец и мальчик из Вьетнама. А ещё девочка из Тибета с красивым именем Лодрома и чеченка Эриза. Все, однако, хотя бы чуть-чуть говорили по-польски и никто – Франтишка тотчас устыдилась своих мыслей – никто из них не был таким чёрным! На перемене Франтишка подошла к Сорайе и начала с ней говорить. Сорайя вела себя очень настороженно и отвечала только «да» и «нет». Когда к ним подошли Мачей, Мартин, Фиона и Кася, девочка заметно оробела. По её поведению было видно, что причиной не была застенчивость. Франтишка взяла Сорайю за руку и на следующем уроке посадила рядом с собой. Так прошли география и биология. Учителя задавали Сорайе по одному или два вопроса, но поняв, что ей трудно говорить по-польски, переставали её мучить. Тем более, что Моника с подружками прыскали со смеху всякий раз, когда Сорайя неправильно произносила слова.

Но самое ужасное случилось на перемене. Франтишка заметила на спине Сорайи приклеенный прозрачным пластырем большой лист бумаги в клеточку, на котором печатными буквами было написано: DAWN[10 - Даун – отстающий в развитии ребенок, страдающий синдромом Дауна]! Франтишка тотчас отлепила этот жуткий лист, а Сорайя вырвала его и прочитала. Франтишке на мгновение показалось, что чёрная девочка вот-вот расплачется. Но она, как обозлённый зверёк, бросилась в сторону Моники, шушукающейся с группкой смеющихся детей. Схватила её за кудри, повалила на пол и засунула в рот бумагу. Сорайя была настоящей мифической фурией! Сидя на животе Моники, она рвала у неё волосы. Моника пробовала освободиться, но у неё не хватило сил, и тогда она начала пищать, а затем рыдать. Наконец Сорайя её отпустила, и обе поднялись с пола. В самую пору! В этот момент в класс вошёл учитель истории.

– Что здесь происходит? – спросил он и обвёл класс стальным взглядом. В ответ все молчали как рыбы. Моника завертелась, чтобы представить свою версию случившегося, но в ту же секунду Франтишка пнула её в лодыжку с правой стороны, а Мартин – с левой. Франтишка была ему благодарна за то, что он встал на её сторону. Пан Павел посмотрел на них сурово, однако ничего не сказал.

Урок начался как обычно, то есть ужасно. Никто ничего не знал об Александре Великом, и все болтали.

Сразу же после уроков Сорайя схватила рюкзак и вышла из школы. Франтишка тотчас бросилась за ней и у ворот догнала. Сорайя посмотрела на девочку как на пустое место. Было ясно, что ей не хочется разговаривать. Правда, Франтишка тоже совершенно не знала, что сказать. Она лишь извиняюще и грустно улыбнулась. Сорайя только пожала плечами, тихо бросила «пока» и, согнувшись, перебежала на другую сторону улицы. Выбежав на школьный двор, Франтишка не надела пальто и теперь, под дождём, начинала понемногу замерзать. Но ещё холоднее ей было от стыда и бессилия. И вдруг она почувствовала, как кто-то набросил на неё свитер. Это был Мартин.

– Вернись в школу, – сказал он, – ситуация серьёзная. Нам нужно сейчас же объявить собрание Клуба Гарри Поттера, и на этот раз должны присутствовать и ты, и Мачей.

Франтишка не протестовала. Когда они вернулись, все в классе уже сидели на полу: Фиона, Кася, неизменно бледная и задумчивая Каролина, низкий и сообразительный Бартек и толстый Крис – отличный вратарь, не пропускающий даже штрафных ударов. Здесь были также Марта, которая в прошлом году сломала ногу на лыжах, Матильда – специалистка по трагическим ролям в драмкружке, и Оля-скрипачка. И ещё был Макс, который приехал из Чечении и жил в детском доме.

– Тут немало элитных, – подумала Франтишка и, если бы не её подавленное настроение, была бы искренне рада, что, наконец, сюда попала и что Мартин уже второй раз попросил её об этом лично.

Мачей сидел рядом с Олей и просматривал её ноты. Он помахал Франтишке и освободил ей место на полу – на стульях, креслах Гермионы или Гарри никто из них не восседал. Франтишка должна была признать, что сегодня тени Волдеморта почти удалось материализоваться. Все выглядели убитыми и, кто знает, может именно поэтому сели в кружок, поближе друг к другу.

– Глупо вышло, – начал Мартин.

– Глупо? – почти прокричала Фиона. – Вышло чудовищно. К тому же мы ничего не можем сделать!

– Ты с ума сошла? – мягкий по натуре Мачей на этот раз повысил голос. – Мы просто ОБЯЗАНЫ ЧТО-ТО сделать!

– Что?! Может, попросишь Пеж, чтобы она была вежливой и воспитанной? – съязвила Фиона. – А потом объяснишь Сорайе, что повода для волнений нет, потому что она не такая уж чёрная и на неё никто не обращает внимания?

– Перестаньте! – крикнула Франтишка. – Мы должны научить её говорить по-польски. И ты, Фиона, лучше всех соответствуешь этой цели! – Действительно! – фыркнула Фиона, и Франтишка сразу сообразила, что не до конца поняла слово «соответствуешь». На этот раз Франтишка совсем не хотела показывать превосходства. И даже наоборот. Это слово само сыграло с ней шутку и пришло совершенно не впору. Девочка поспешила объяснить:

– Просто ты лучше всех знаешь английский, и Сорайя тоже говорит по-английски. Ты могла бы ей всё объяснить.

– Что я могла бы ей объяснить? Биологию, географию, философию, мифологию и шутки этой идиотки Пеж? А может объяснить, что мы её очень любим и делаем всё это не только ради того, чтобы избавиться от чувства вины?

Франтишка признала, что Фиона обладала равными по силе способностями: выводить из себя и проницательностью. Действительно, всего этого не объяснишь, и можно только испортить ситуацию. Таких вещей не объясняют, такие вещи сами происходят или не происходят. Пожимая плечами, Франтишка беспомощно сказала:

– Но она на самом деле мне нравится.

– В этом весь смысл, – высказался Мартин. – Со временем Сорайя поймёт, что мы её любим. А нам нужно только сомкнуть ряды и зорким оком следить за происходящим.

– У тебя всегда одно и тоже – сомкнуть ряды и следить, – неожиданно крикнула на него Фиона. – А почему бы мне, в самом деле, не учить её польскому? Час в понедельник и час в среду, сразу же после уроков. И так ничего не делаю, пока жду кружка по домино.

Франтишка выпучила глаза.

– Ты ходишь на кружок по домино? А что там делают?

– Ага, и сама же его веду. Хватит, Франтишка, это была шутка из области абсурда. Такой небольшой сюрреалистичный прикольчик. А ты точно, ужас какая легковерная, веришь во всякую ерунду.

Франтишка поняла, что Фиона немного отыгрывается за «соответствие». Она не обижалась. Но ещё хуже было то, что Мачей сразу же вступился:

– Франтишка не легковерная. Просто она поэтесса, а каждая поэтесса верит, что на свете всё возможно.

Франтишка закрыла глаза. Господи! Зачем она сказала Мачею о стихотворении? – Какой болван!

– Даже кружки по домино и фиолетовые слоны, – съязвила Фиона.

– Защитник угнетённых, – колко бросил Мартин.

Казалось, собрание вот-вот развалится. В этот момент неожиданно выступила Кася. Она была самой хрупкой и самой тихой, но оказалась наиболее конкретной среди них всех. Было видно, что откровение Мачея о том, что Франтишка пишет стихи, не произвело на неё никакого впечатления.

– Перестаньте ссориться и будьте хотя бы одну минуту конструктивными! Я могу помогать Сорайе по биологии, по которой у меня хорошие оценки.

– А я по «матике», – сказал Мартин.

– А я по истории искусств, – быстренько добавила Франтишка, радуясь, что они перестали говорить о стихах.

– Ну что ж, роли розданы. Интересно, что на это скажет сама Сорайя. Может, спросим её? – зло сказала Фиона и поднялась с пола.

– В таком случае, всем привет. Лечу на кружок по домино!

Двери хлопнули, и Фиона исчезла. Следующей вышла Франтишка, дав Мачею однозначный знак рукой, чтобы он не шёл за ней. Ей хотелось побыть одной. Чтобы немного успокоиться, девочка прошла две остановки пешком. Что за день! Ей было так стыдно оттого, что все узнали о стихах! Но всё же грусть о Сорайе превышала стыд. Именно грусть. Думая о происшедшим в школе, Франтишка поняла, что ею управляет вовсе не чувство жалости. Она на самом деле полюбила Сорайю и чувствовала, что у них много общего. А ещё в Сорайе было нечто, что беспокоило и притягивало Франтишку. Чёрная девочка совершенно не подходила на роль жертвы. Она умела драться, пинать и кусаться. То, чего не умела Франтишка. Единственной её надеждой была надежда, что этими качествами хотя бы в минимальной степени обладает мама. Ведь с болезнью, как считала Франтишка, нужно поступить также как Сорайя с Моникой. Драться, пинать и кусаться. И вдруг случилось что-то очень странное. Раздался голос. Голос звучал в её собственной голове! Недолго думая, она присела на низком каменном ограждении, вытащила лист бумаги и начала писать:

Мне так черно, темно, беззвездно…
Дедусь, вокруг врагов немало!
На шее виснут безнадежно
цветы земли моей – кораллы.

Львы подошли к огню, бабуся,
нет ни спасенья, ни надежды,
но может, до утра дождусь я,
коль брошу львам свои одежды.

Кораллы брошу львам с волками,
С травой смешаю, с тишиною…
– Не умирай! – кричу я маме, —
Не сгинь во тьме! Побудь со мною!

Косой пожертвую я тоже!
Спаси меня, о темный Боже!
Косу я срежу завитую…
В дар принесу! Войну начну я![11 - Перевод Ан. Нехая.]

Франтишка поставила восклицательный знак и только тогда прочитала написанное. Превосходно! Кто-то продиктовал ей стихотворение от начала и до конца и к тому же с рифмами! Это был её первый рифмованный стих. Она вновь ощутила себя поэтессой чуть сильнее – как всегда, когда писала новое стихотворение.

Франтишка почувствовала, что за эти мгновения мир изменился, а произведение показалось ей по-настоящему красивым! Её перестало интересовать, что думают о ней Мартин и Фиона, а кроме этого, пришла уверенность, что теперь история с Сорайей закончится хорошо. Девочка не знала, откуда такая убеждённость, ведь стихотворение было не очень понятным. «Как Дельфийский оракул», – подумала Франтишка и прочитала стихотворение ещё раз. Сейчас она уже сомневалась, о ком оно написано. О Сорайе или, всё-таки, о ней самой? Так или иначе, оно принесло ей облегчение. Франтишка решила, что если она сумеет написать об одиночестве, скитаниях, страхе, тоске по близким и о желании со всем этим бороться, значит, она многое может. И если только она пожелает что-нибудь изо всех сил, то всё наверняка исполнится.




Сцена VII,

в которой бабиня уходит, а Хильдегарда Бингенская[12 - Хильдегарда Бингенская (1098–1179) – автор мистическх книг, духовных стихов и песнопений, основательница католического монастыря в Берменсхайме.] приходит


Когда Франтишка вошла домой, она тяжело дышала, а ее щеки были розовыми.

– Что случилось? – спросила бабиня, как раз собирающаяся куда-то уходить. Она стояла перед зеркалом в прихожей и примеряла серьги. – Ты бежала?

Франтишка не ответила. Опираясь о дверь, она смотрела на женщину перед зеркалом. Та выглядела фантастически, ничего не скажешь. Впервые Франтишка не смогла подумать о ней – «бабиня». На ней было длинное платье цвета морской волны, а серьги поблескивали золотом и чернью. Очевидно, она куда-то уходила, и, судя по всему, на целый вечер. Франтишке стало немного грустно, однако ей пришло в голову, что можно будет спокойно поболтать по телефону. Кроме того, ее беспокоило еще кое-что. Она никак не могла забыть иронического бабининого вопроса: «А сколько ты знаешь поэтесс, Франтишка?». Поэтому решила вечером покопаться в библиотеке, или, если удастся, воспользоваться интернетом. Но своего компьютера у нее не было, а те единственные, с которыми ей приходилось иметь дело, стояли в школьном кабинете информатики. И к ним всегда была ужасная очередь. Правду сказать, Франтишку совсем не интересовали компьютерные игры, и, к сожалению, на информатике она подремывала. Впрочем, в интернете она тоже никогда не могла ничего найти. Ее раздражала эта торговая электронная лавка. Она предпочитала тихие уединенные залы библиотек. Но на этот раз ситуация была безвыходной. Франтишка была честолюбива, может быть, даже слишком. «Она очень гордая, и эта гордость когда-нибудь ее погубит». Так говорила мама Веронике, когда Франтишка обижалась на то, что Вероника со смехом затыкала уши, демонстративно не желая слушать, как Франтишка напевает что-то из «Лебединого озера». Поэтому, когда бабиня, наконец, ушла, не сказав ей даже привычного «до свидания» (у нее как раз зазвонил мобильник), Франтишка сразу же вошла в бабинину спальню. Она оглядела комнату. Плоский черный компьютер лежал на полу. Франтишка аккуратно подняла крышку этой «коробки», как она мысленно ее назвала. Коробка. Коробка. Это звучало слегка фамильярно и немного таинственно, но от этой коробки можно было ожидать большего, чем от маленького ноутбука.

К счастью, Франтишка знала, как войти в Гугл. В нем ведь можно отыскать почти все. Поразмыслив немного, она ввела в поиск: «средневековые поэтессы». Подумала, что если Сапфо была поэтессой древности, то теперь самое время для средних веков. К ее удивлению, на экране появилась фраза: «По вашему запросу ничего не найдено. Возможно, вы имели в виду средневековые поэтики[13 - Поэтика – филологический термин, обозначающий сумму изобразительных средств, используемых в поэзии: рифмы, размер, метафоры, сравнения и т. д.]?»

Франтишка фыркнула: какие еще «тики»? Наверняка средневековые поэтессы никакими «тиками» не были. Она представила себе высоких и худых женщин в средневековых платьях, с высокими лбами и очень бледными лицами. Нет, за это, пожалуй, не уцепишься. Но как же тогда искать? Видимо, в интернете этому тоже нужно научиться. По крайней мере, – знать, что или кого ищешь. Однако глупо было бы идти в библиотеку и спрашивать, были ли в средневековье какие-нибудь поэтессы? Франтишка не хотела позориться перед той милой библиотекаршей, которая, как она думала, уважала ее за интеллигентность и эрудицию. Вообще говоря, Франтишка была высокомерной, что, похоже, сильно усложняло ей жизнь. Она продолжала думать дальше. Где могли жить средневековые поэтессы? Очевидно, в Италии, как Данте. Франтишка знала, кем был этот Данте, ведь когда они с бабиней ссорились, то Эва говаривала, что ей проще пройти через все круги ада, как у Данте. И заодно поясняла, что Данте был великим итальянским поэтом. Франтишка вспомнила, что та даже употребила слово «гений». Так что она быстренько вбила в Гугл «итальянские поэтессы». Компьютер немедленно выдал ответ: «По вашему запросу ничего не найдено».

Ну что за идиот? Неужели компьютер ничего не знает о поэтессах? Чтобы проверить знания черной коробки, Франтишка решила спросить ее о польских поэтессах. Должен же он знать что-нибудь хотя бы о Виславе! Тем временем на экране появилось несколько фраз такого содержания:

– Агнешка Осецкая[14 - Агнешка Осецкая (Agnieszka Osiecka, 1936–1997) – польская писательница, поэтесса и журналистка, написавщая тексты более 2 тыс. песен и стихотворений.] «Прощание с поэтессой». Политика.

– Польские поэтессы приветствуют на своей странице.

– Сезон поэтесс. Халина Посвятовская[15 - Халина Посвятовская (Halina Poswiatowska, 1935–1967) – польская поэтесса. О ней подробно говорится в сцене XIII.], Анна Свирщиньская[16 - Анна Свирщиньская (Anna Swirszczynska, 1909–1984) – польская поэтесса, автор сборников стихов «Я строю баррикаду» (о Варшавском восстании), «Я – баба» и др.].

– «Портрет поэтессы с казаками на заднем плане». Выставка.

Франтишка была расстроена, ибо ничего из этого не поняла. Она ведь искала настоящую великую средневековую поэтессу. Порядком измученная, она решила на минутку прилечь на большую кровать, полную подушек. Кровать была роскошная и удобная. И Франтишка тут же заснула.

Проснулась она в середине ночи. В комнате было темно, и только экран черной коробки излучал свет. Франтишка всмотрелась. На экране крупными буквами красовалась надпись «Хильдегарда Бингенская». Испуганная и взволнованная, девочка приблизилась к экрану. Она чувствовала, что вот-вот найдет то, что так долго искала. Свою великую средневековую поэтессу. И действительно, читая последующие строки, Франтишка почувствовала, что эта встреча – вовсе не виртуальная. Конечно, эта Хильдегарда пришла к ней из виртуальной реальности, но какая, собственно, разница, из виртуальной реальности или из загробного мира? В любом случае она существовала. Взаправду существовала. И время снова перестало ощущаться.

Чем дольше Франтишка читала о Хильдегарде, тем меньше понимала. Нельзя сказать, что Хильдегарда была только поэтессой. Конечно, она была и поэтессой тоже, так как писала стихи. Однако, кроме этого, она писала пьесы и музыку к ним, что-то вроде опер. И, в довершение, – что угнетало Франтишку больше всего, – та была мистиком. Это значит, что у нее были видения, и она считала, что вступает в непосредственный контакт с Господом Богом. К тому же эта женщина из средневекековья, которое, – Франтишка знала это из уроков истории, – не было к женщинам благосклонно, сумела убедить в своих идеях епископов и добралась до самого Папы Римского. Этого для Франтишки было более чем достаточно. Кто она такая, Франтишка, со своими несколькими стихотворениями?… Как она вообще могла хоть на минуту вообразить себя поэтессой? А у Хильдегарды видения бывали в возрасте еще трех лет от роду.

«Она просто рано начала», – пробормотала Франтишка. И это снова придало ей немного уверенности. Что ж, возможно, не всем поэтам суждено быть мистиками. Хотя, если копнуть поглубже, Франтишка временами ощущала, что она не одинока на этом свете. Ведь кто-то же на нее смотрит, когда она любуется розой в ботаническом саду или выплывает в конце лета на совершенно пустое озеро. Или когда под майским дождем идет через парк, а все вокруг так пряно пахнет землей, травой и свежей сиренью. Иногда серые взъерошенные воробушки на лужайке напоминали ей слова ксендза, который готовил ее к ее первому причастию[17 - В католических странах дети принимают первое Святое Причастие в возрасте 7–10 лет]. Одна из девочек пришла тогда на его урок[18 - В Польше церковь отделена от государства. Однако в любых польских школах допускается проведение уроков Закона Божьего по желанию родителей, хотя их посещение для учеников необязательно.] в слезах из-за того, что лишилась своего пса Мишки. Тот умер от старости. Он всегда существовал, сколько она помнила. Пес был старше ее, и когда она родилась, он уже жил на свете. Он был все время. Всхлипывая, девочка спросила ксендза, где сейчас Мишка. Он, наверное, на небесах?! И тогда тот молодой ксендз сказал, что хотя в Библии и не сказано, что у животных есть душа, но он уверен, что – есть. И что у всего на свете есть душа. Что мир имеет одну большую загадочную душу, даже маленькие воробьи, и травинки, и цветы, и волны морские. Франтишке эта мысль показалось глубокой и убедительной. Это было очень трудно объяснить, например, Мартину на уроке философии, когда тот говорил, что этому нет ни единого научного доказательства, ни единой разумной предпосылки.

Франтишка признавала, конечно, его правоту и говорила, что она попросту так чувствует. Мальчики начинали смеяться, а некоторые девочки кричали, что они полностью согласны с Франтишкой, и что мальчишки – глупые. А те кричали в ответ, что девчонки сами глупые. И тогда уже пани директор прерывала дискуссию, говоря, что есть вопросы, которые разрешить может только разум, а есть и такие, которые являются предметом веры, и ответ на них может подсказать только сердце. И что их нельзя доказать или опровергнуть, однако они все же есть. Просто это такие вопросы, на которые нет ответов. Директор называла их метафизическими.

Именно это произвело сильное впечатление на Франтишку в Хильдегарде, любившей все сверхъестественное. К тому же Хильдегарда была проповедником, вернее, проповедницей. Она ездила по немецким городам и селам и несла слово Божие в народ. А Франтишку должно было что-нибудь очень сильно взволновать, чтобы она взяла слово в присутствии более чем двух человек. Да, она любила разговаривать с Мачеком, с мамой, с Госей, но в классе при всех высказывалась редко. И это из-за чрезмерной скромности. Франтишка решила, что ей все же ближе Сапфо, чем Хильдегарда, но и Хильдегардой она тоже восхищалась. Так что, видимо, поэтессы бывали очень разные. Может быть, и у нее тоже есть небольшой шанс, может, и для нее найдется маленький уголок в огромном мире поэзии? В конце концов, не все поэтессы были святыми, и уж тем более не Сапфо.








Франтишке пришлось признать, что, несмотря на то, что глаза ее слипались, ей следовало отдать должное Хильдегарде, ведь та разожгла в ней жуткий интерес к другим поэтессам. Вот только Франтишка не знала, как искать дальше.

Памятуя о том, какие трудности она испытала с поиском средневековой поэтессы, Франтишка пришла к выводу, что в той эпохе их попросту не было. Может быть, Ренессанс легче пойдет? Какое счастье, что учительница польского рассказывала им о разных эпохах в литературе и искусстве. Однако кто же все-таки вывел на экран компьютера имя Хильдегарды Бингенской? Кто помог ей? Франтишка увидела свет в большой комнате и тихо подошла к двери. Сделала небольшую щелку. Все ясно. Это бабиня. Она вернулась, когда Франтишка спала, и отыскала ей эту Хильдегарду. А теперь спит на кушетке при зажженной лампе, а ее платье цвета морской волны и серьги лежат рядом на ковре. Франтишка не знала, быть ли ей за это благодарной за это или нет. Ведь ей так хотелось доказать, что с поэтессами она в состоянии разобраться сама. Но, с другой стороны, следовало признать, что эта Хильдегарда и впрямь была крепким орешком.

Франтишка твердо решила, что остальных поэтесс найдет самостоятельно. Не позволит бабине подтрунивать над собой. А то бабиня снова спросит ее, усмехаясь как ни в чем не бывало: «А сколько поэтесс ты знаешь, Франтишка?» С этой мыслью девочка быстро заснула. Ей снилась Хильдегарда, которая ходила в коричневой рясе по монастырю среди монашек-бенедиктинок[19 - Монахини-бенедиктинки – члены женской ветви монащеского ордена бенедиктинцев, существующего с VI века. Девиз бенедиктинцев – «Молись и работай». В чястности, сестры-бенедиктинки участвуют в тяжелых ручных работах, занимаются вышиванием, ткачеством и т. п.]





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67229919) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Аня с Зеленых Холмов (англ… Anne of Green Gables) – героиня детских повестей канадской писательницы Люси Мод Монтгомери (1908).




2


Ребекка де Винтер (англ. Rebecca) – героиня романа «Ребекка» английской писательницы Дафны Дюморье (1938).




3


Скарлетт О’Хара (англ. Scarlett O’Hara) – героиня романа «Унесенные ветром» американской писательницы Маргарет Митчелл (1936).




4


«Заговорённые дрожки» – поэма польского поэта Константы Ильдефонса Галчинского (польск. Konstanty Ildefons Galczynski).




5


Адам Аснык – польский поэт (Adam Asnyk; 1838–1897), приведенные строки взяты из его стихотворения «Отречение» (“Abdykacja”).




6


Перевод Елены Поткиной.




7


Лорд Во?лан-де-Мо?рт – персонаж серии романов о Гарри Поттере, Великий тёмный волшебник.




8


«Турлайгрошик» – спектакль по мотивам белорусского и украинского фольклора. Герои спектакля, Дед и Баба, вырезают себе из дерева сыночка, Турлайгрошика, и отдают его в обучение чёрту. Это аллегорическая история о борьбе добра со злом в человеке.




9


Перевод Ан. Нехая.




10


Даун – отстающий в развитии ребенок, страдающий синдромом Дауна




11


Перевод Ан. Нехая.




12


Хильдегарда Бингенская (1098–1179) – автор мистическх книг, духовных стихов и песнопений, основательница католического монастыря в Берменсхайме.




13


Поэтика – филологический термин, обозначающий сумму изобразительных средств, используемых в поэзии: рифмы, размер, метафоры, сравнения и т. д.




14


Агнешка Осецкая (Agnieszka Osiecka, 1936–1997) – польская писательница, поэтесса и журналистка, написавщая тексты более 2 тыс. песен и стихотворений.




15


Халина Посвятовская (Halina Poswiatowska, 1935–1967) – польская поэтесса. О ней подробно говорится в сцене XIII.




16


Анна Свирщиньская (Anna Swirszczynska, 1909–1984) – польская поэтесса, автор сборников стихов «Я строю баррикаду» (о Варшавском восстании), «Я – баба» и др.




17


В католических странах дети принимают первое Святое Причастие в возрасте 7–10 лет




18


В Польше церковь отделена от государства. Однако в любых польских школах допускается проведение уроков Закона Божьего по желанию родителей, хотя их посещение для учеников необязательно.




19


Монахини-бенедиктинки – члены женской ветви монащеского ордена бенедиктинцев, существующего с VI века. Девиз бенедиктинцев – «Молись и работай». В чястности, сестры-бенедиктинки участвуют в тяжелых ручных работах, занимаются вышиванием, ткачеством и т. п.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения