Читать онлайн книгу "Сквозь"
Сквозь
Лика Янич
Это книга избранных стишков, вошедших в другие сборники. Я редко фиксирую дату, и временной принцип соблюдается здесь условно – написанное распределено соответственно периодам моей жизни. Ведь когда-то мне жилось и писалось легко, и проблемы были невесомыми, как летящие снежинки. Но я знала и времена потерь, когда всё окрашивалось в черные тона. Приходилось пробиваться через толщи тоски и страхов, но я жадно глотала свежий воздух, даже если его потоки сбивали с ног. И порой казалось, что вокруг бушует пламя, а иногда мир оборачивался ледяной пустыней. У этапа, в котором я нахожусь сейчас, пока нет определения – я не могу его ещё оценить.
Сквозь снег
Призвание
Душу знанье истощило,
В голове бардак и шум.
Где мне взять такие силы -
Жить всё время наобум?
Не заботиться о хлебе,
Не рассчитывать шаги,
Не гадать, где быль, где небыль,
Кто друзья, а кто враги.
Дни-копилки разбивая,
Личный счёт сводить к нулю,
И на полдороге к раю
Вдруг примеривать петлю.
Обречённо верить в сказки,
Чудеса вершить тайком,
Всю себя, боясь огласки,
Ощущать проводником.
Испокон в безумном мире
Ничего безумней нет,
Чем служенье глупой лире,
Чем призвание – поэт.
Или в прорубь, или в пламя,
Или в руки к палачу -
Лишь бы выразить словами
Всё, что я сказать хочу.
Троллейбус
Был тогда троллейбус старый
Как космический корабль –
Чутко вглядывались фары
В фиолетовую даль.
Вдруг не стало пассажиров,
Этот вечер – колдовство.
Сотворенье словно мира,
Я и вы – и никого.
Пусть не сказано ни слова,
Лишь чуть-чуть маршрут совпал –
Ехать я всю ночь готова,
Кто бы там меня ни ждал.
Взгляд случайный, взгляд печальный –
Отвернись – и нет проблем.
Есть на всё ответ детальный:
Не встречались мы совсем.
Но трясётся наш троллейбус –
От себя не убежишь:
Жизнь подсунула нам ребус
Тот, что сразу не решишь.
И вмещаются столетья
В эти несколько минут…
Остальное – дело третье,
Коль совпал в веках маршрут.
И танцуют блики, тени,
И тревога всё растёт –
Расставанья не отменит
Наш космический полёт.
Остановка… сняты чары…
Вы выходите, ну что ж –
Покатил троллейбус старый,
Невзначай усилив дрожь.
Игра
Коль выпали дурные карты –
Нет проку от себя скрывать:
Уж выдохлось вино азарта,
И расхотелось блефовать.
А всё, казалось, рассчитала,
Риск проиграть свела на нет –
Такого полного провала
И не представить было мне.
Я верила в законность права
Одуматься в который раз,
Взгляд сохранив предельно здравый,
Блеснуть отточенностью фраз.
И отдавалась без сомненья
Теченью бурному реки.
Надёжными я мнила звенья
Цепей тех, что как мир стары.
Себя оценивая ложно,
Ва-банк пошла без козырей –
И вот бессрочный я заложник
И пленник в замке без дверей.
Темница мысли как гробница,
И глыбы чувств не разберешь,
Не убежать, не откупиться –
Растрачен мой последний грош.
Но горькое моё решенье
Не переменят боль и страх:
Вам не узнать о том сраженье,
Где я разбита в пух и прах.
Опоздавший снег
А дождь сегодня обернулся в снег -
Совсем нежданный, тихо безутешный,
Растерянный, совсем как человек -
Покинутый, беспомощный, нездешний.
Уже апрель – так что ему сбрело
Опять смотреть на наше бесприютье?
Не будет от него сейчас светло,
Но он идёт наивнейшею сутью.
Не долетит он даже до земли -
Да где ему укрыть всю эту слякоть?!
Его порыв понять мы не смогли,
Заплакал бы – но он не дождь, чтоб плакать.
Застенчиво бежит от наших глаз,
Собою сам ужасно недоволен,
Ему и жизни, может быть, на час -
Он снежностью и снегилизмом болен.
Преодолел он мрак и высоту,
Но разминулся всё-таки с любимой.
И исчезает он, храня мечту,
Что просто снова обретает зиму.
Дуэль
Без права на ответный выстрел
Моя дуэль:
И взгляд, и жест, и росчерк быстрый -
Всё прямо в цель.
Непосвящённым даже ясен
Её исход -
Соперник больно уж опасен
Да и цейтнот[1 - Цейтнот – в шахматах, шашках, др. играх – недостаток времени на то, чтобы обдумать ход.].
Я беззащитна и открыта
Для всех ветров -
Просыпется на землю жито,
Остынет кров.
А обещанья и посулы -
Сплошная ложь.
Свела мне так насмешка скулы,
Что не вдохнёшь.
И голос, говоривший "надо",
Давно умолк.
Моя беспечная бравада -
Лишь тяжкий долг.
Обрушен замок, след размыло,
Замкнулся круг.
Никто прервать его не в силах -
Ни враг, ни друг.
Сомненья и неверья искры
Отыщут щель.
Без права на ответный выстрел
Моя дуэль.
А где-то там
А где-то там, меня где нет,
Деревья спят в снегу,
И весь огромный белый свет
Баюкает тайгу.
И там, далёко-далеко,
Свет батюшка Витим[2 - Витим – одна из крупнейших рек Восточной Сибири, правый приток Лены.]
Корит меня угрюм-рекой,
Что не осталась с ним.
И там, за тридевять земель,
Где стуж картинный зал,
Лиловых брызг на акварель
Багульник набросал.
На ощупь лиственниц кору
Я помню и сейчас,
И я дословно повторю
Последний их наказ.
И где-то там, меня где нет,
Такая тишина,
Что тяжесть всех прошедших лет
В ней не нашла бы дна.
Всё там, далёко-далеко,
Под крылышком тайги,
Я б не услышала веков
Громоздкие шаги.
Туда, за тридевять земель,
Дорогу б я нашла –
Да аккуратная метель
Все тропки замела.
Бутылка водки
На столе бутылка водки,
За столом одна хозяйка.
Бесполезнейшею ношей
В голове сумбур имён.
Как всегда под утро кроткий,
Дождь рассказывает байки.
На окне букет засохший,
За окном озябший клён.
Над крыльцом качает лампу,
У крыльца толпятся тени,
Обретает день вчерашний
Прояснённый силуэт.
И луна размытым штампом
Над распутицей весенней.
Что ушло – уже не важно,
Что придёт – ещё секрет.
Недоступным было прежде -
Позади навек осталось.
В городе огни как дыры,
Ночь над городом как зонт.
Пред дорогою надежда,
А в дороге лишь усталость.
Чем светлее в этом мире,
Тем всё дальше горизонт.
Над вселенной очень тихо,
Во вселенной слишком тесно,
И случайности как звенья
Вдруг слагаются в судьбу.
Ведь в добре разгадка лиха,
Вечность беззащитна тленна,
Есть агония в рожденье
И в призыве есть табу.
Жизнь твердит одно и то же,
Ничего не повторяя,
В общей ненадёжной лодке
Строит каждый свой паром.
Завтра без вчера не может,
В круг сгибается прямая:
На столе бутылка водки,
Мир спиралью над столом.
Февраль
Что за странный шум со всех сторон? -
Или это просто перезвон
От свободы спятившей капели?
Или мы с тобою не сумели
Позабыть давно забытый сон? -
Вот и оглушает душу он.
Всё же, как неправеден февраль -
С плеч земли спускает дерзко шаль,
Опоить пытаясь недотрогу.
В слякоти так спутались дороги,
Что вместилась вся меж нами даль
В улицы размытую эмаль.
Ну, дались нам, право, эти сны -
Разве мы с тобою не вольны
Не жалеть о снеге прошлогоднем?
Но зачем-то встретились сегодня -
Может, не случайно нам даны
Пять минут украдкой от весны.
Старый замок
Старый замок смертельно устал
От того, что в нём тихо и чисто,
От обмана своих же зеркал,
От толпы пропылённых туристов.
Он осунулся и обветшал -
Холм под ним уж не кажется троном,
И забыл он, кого укрывал -
Йорков[3 - Йорки – королевская династия в Англии, правившая в XV веке.], Габсбургов[4 - Габсбурги – одна из самых могущественных монарших династий, представители которой правили во многих странах с XIII по XX век.] или Бурбонов[5 - Бурбоны – одна из старейших европейских династий, ветви которой дали монархов, управлявших многими государствами с XVI века по наши дни.].
А туристы спешат чередой,
Рассуждают про тонкости стиля…
У ворон спросит замок седой -
– Вроде те же вчера проходили?
Наизусть помнит день он любой -
Надоевшее вечное действо.
В разговорах с оглохшей судьбой
Просит лишь привидений семейство.
– Вот устроили б переполох,
Без причины захлопали б двери,
И в подвалах пророс свежий мох,
В возвращенье хозяев поверив.
И настала б тогда благодать -
Дряхлый замок подумает сонно,
И вздремнёт, чтоб во сне увидать
Йорков, Габсбургов или Бурбонов.
Колдун
Мне в окно виден дом за рекою
На опушке лесной. Средь людей
Убежденье бытует такое,
Что живёт в нём старик-чародей.
В повседневной земной круговерти -
Я не знаю сама, почему -
Не от прихоти праздной, поверьте,
Меня тянет всё время к нему…
Кто же вы, одинокий избранник
Заповедной дремучей судьбы?
Ваш покой сторожит льстивый стланик
Да угрюмые дядьки-дубы.
Говорят, что цветут георгины
В вашем, снегом укрытом, саду.
По паркету крещенских гостиных
Я к вам в гости однажды приду
В терем ваш. В темноте захолустья
Он как призрак огня на смоле,
Может, выткан серебряной грустью
На моём он бездонном стекле.
От сугробных изломанных линий
До ольховых ажурных оград
Зазвенит потревоженный иней -
Здесь, наверно, никто мне не рад.
Осторожно взойду на ступеньки
В полировке искусного льда,
А с порога промолвлю: "Давненько
Мы в соседях, да вот никогда…" -
И собьюсь от неловкости встречи,
От случайности брошенных фраз.
Но потом с облегченьем замечу,
Что ничуть не смутила я вас.
И действительно, так ли уж важно,
Что не очень продумана речь?
А в дому колдуна – ах, как страшно! -
Пахнет мёдом и топится печь.
А по стенам развешаны травы,
И уютно гудит самовар.
Ну а сплетницы в главном не правы -
Мой хозяин нисколько не стар.
Озорство в его взгляде таится
И, знакомства свершив ритуал,
С угощеньем он засуетится,
Словно вечность меня поджидал.
Про сомненья забуду я скоро
И про краткость январского дня…
Сквозь тревожные бликов узоры
Лишь бы он всё смотрел на меня,
Подливал бы душистое зелье,
Обещал бы волшебные сны.
И подарит он мне ожерелье
Из соцветий далёкой страны.
И себе покажусь я принцессой,
А тепло и дремота наврут,
Что я в страхе блуждала по лесу
И нашла долгожданный приют.
А в полуночной сказке так сладко,
Так обратно дорога длинна,
Что тревоги забыв без остатка,
Я в объятья склонюсь Колдуна.
А безлунье послужит зароком
Нашей тайны, затворник – сосед.
И пурга заметёт ненароком
Мой небрежно начертанный след.
Кот
Старый кот, с цепи ушедший -
Вот он, на моих коленях -
Спит, свернувшися в клубочек.
Может, бродит он во сне
В Лукоморье… имя Леший
Я дала ему, смиренно
Полагая, что захочет
О былом поведать мне.
Сколько песен будет спето,
Сказок сколько он припомнит,
Промурчит о всяком чуде
На неведомом пути -
О невиданном поэте…
И останется всего мне
На язык, понятный людям
Речь его перевести.
Снег
А снег срывается, как песня,
С небесных побелевших губ
И открывает нам чудесно,
Что мир не пресен и не груб.
Снежинки лепятся как ноты
На ветки и на провода,
И нам поверить неохота,
Что это мёрзлая вода.
Кто нас чарует иль морочит? –
В смятенье замираем мы:
Чуть слышная средь звуков прочих,
Звенит мелодия зимы.
Иль оголтелыми крылами
Забьёт хрустальная метель –
Как будто в оркестровой яме
Настройки общей канитель.
И кажется – природой щедрой
Дана нам снега чистота,
Чтоб мир порой с подсказки ветра
Читался с нотного листа.
И, может, в жизни затрапезной
Наступит просветлённый час,
Когда, с небес срываясь, песня
Как снег вдруг ниспадёт на нас.
Сквозь мрак
Крылья
Крылья, истерзанные в преисподней,
Сданы за ненадобностью в музей.
Крылья вчерашние – ветошь сегодня -
Важная часть экспозиции всей,
Чётко гласящей о тщетности взлёта.
Их можно потрогать, примерить, качнуть,
Щёлкнуться с ними за деньги на фото,
Как сувенир, взять перьев чуть-чуть.
Зачем? – да мало ль! – берите, сгодится:
Сладким амуром украсить кровать,
Чайник накрыть шикарной жар-птицей,
Пыль с мебели ими классно сметать.
У вас вон, кстати, грязь на калошах…
Берите, пользуйтесь – и всех благ! -
Если вам лёгкость моя поможет
Сделать один, но летящий шаг.
И пусть вы споткнётесь пред первой же лужей,
Синь над собою увидев хоть в ней…
Впрочем, и этот мой дар вам не нужен -
Небо, что в лужах – рай для свиней.
Парад
Каких высот и далей ради
Идём, не ведая преград?
Равняем шаг, как на параде,
Смыкаем строй вокруг утрат?
К каким вратам, какой награде
Нам путь созвездья озарят,
В каком немыслимом обряде
Замешан призрачный наш ряд?
Какой нас ожидает суд,
Когда окажемся за кромкой,
Сняв груз страстей, свершений, смут?..
А после по брусчатке звонкой
Пройдут надменные потомки
И всё на свете переврут.
Гости
Ну что ты делаешь со мной,
Совсем того не замечая?..
Все мои думы до одной
Ко мне сбрелись сегодня к чаю.
Им так уютно за столом –
К десерту будут, верно, слёзы.
Они читают пухлый том
Несозданных стихов и прозы.
Да, я хотела написать –
Сонет? Рассказ? – скорее, сказку.
Листов, быть может, чистых пять
Блокнот мне б выделил по-царски.
Строкой не стало – было ль сном?
Там небо, и трава, и заводь,
Я в лёгком платье, босиком,
И ты меня зовёшь поплавать.
А я смеюсь в ответ, и смех
Дробится в тишине звенящей.
И голос твой: «Одна из всех
Из прошлого – ты в настоящем».
А вот уже в траве лежишь
В объятьях неба и растений.
И оголтелый вьётся стриж,
Сшивая облака и тени.
А мои пальцы учат впрок
Загар, морщинки, прядей жёсткость.
И судьбы вдруг на малый срок
Утратили былую зоркость,
Нас упустив… И где взять сил
Разрушить сказку в миг единый?
А напоследок ты б спросил
О том, как назовём мы сына.
Декабрь… так поздно… тихо здесь –
Лишь гости шутят над развязкой.
Довольно с вас! Пора знать честь –
Иссякли на сегодня сказки.
Слепая
Как трудно быть слепой
В сверхзрячем этом мире -
Брести себе вперёд
Без цели, наугад,
Изменчивой тропой
В просвеченном эфире,
Оставив прочим гнёт
Вериг, интриг, наград.
Как странно быть слепой -
Не чувствовать насмешек,
Гордиться напоказ
Невидимой звездой,
Назвать своей судьбой
Тот град неуцелевший,
Чей строй волшебных фраз
Обложен высшей мздой.
Как просто быть слепой -
Вцепившись в чуткий посох,
Идти, минуя грязь,
Гомеровской стезёй.
Пред истиной святой
Не задавать вопросов,
От века оградясь
Чистейшею слезой.
Собрались однажды люди
И будут веселы они или угрюмы,
И будут в роли злых шутов иль добрых судей.
В. Высоцкий.
Собрались однажды люди,
Чтоб свою развеять скуку.
И поплыли пересуды.
Жизнь – двусмысленная штука,
Оттого-то в байках, сплетнях
Каждый оказался в силе.
А потом взялись за песню -
Пели – но сначала пили.
Женщины кривились "гадость",
А мужчины подливали,
Пошутили, посмеялись,
Побренчали на рояле.
И нечаянно хмелели
Не от музыки иль спирта,
А от видимого еле,
Нерискованного флирта.
Время шло, и каждый думал
В содержательной беседе:
– На хрена здесь столько шума?!
Мрази – мне бы ваши беды…
И считал себя умнее,
На соседей тупо глядя,
И жене рычал, пьянея:
– И чего припёрлись ради?
И к исходу долгой ночи
Поскандалили немножко,
Помирились бурно очень,
С пылом пили на дорожку.
Разошлись все. Смолкли звуки.
Дым да грязная посуда…
Чтоб свою развеять скуку
Собрались однажды люди.
Успенье
Почти закатные мгновенья,
Когда рисуют облака
Своё прозрачное успенье[6 - Успение – церк. – смерть; христианский праздник Успения Богородицы – 15 августа.],
Как ослабевшая рука.
Когда заметней переходы
Из полусвета в полумрак,
И утомлённая природа
Возводит солнцу саркофаг.
Мой реквием небесной смуты,
Мой в рамке траурной мольберт -
Невероятные минуты,
Обожествляющие смерть.
Пыльца
Живы… С дерзостью птенца
В мир несли свои порывы,
Оставляли мать, отца,
Слыша за спиной "счастливо!",
Вдаль спешили от крыльца
С возгласом победным: "Живы!"…
Я цветочная пыльца
В пору осени дождливой.
Биты… Боль смахнув с лица,
Вспомнив навыки защиты,
Уклонялись от свинца,
Пропускались через сито
И – глотали вновь живца
С хрипом: "Живы, хоть и биты…"
Я цветочная пыльца
На растерзанном граните.
Ретро… Распахнув сердца,
Рвались в бой, к высотам, к недрам,
В тень тельца, под сень венца.
Жили, бились – пылко, щедро -
Вечный бег внутри кольца…
И отстали – стали "ретро".
Я цветочная пыльца
Под шальным порывом ветра.
Были… Волею творца
Ждали, верили, любили,
Уповали до конца.
Их зарыли и забыли -
Ни провидца, ни слепца,
Ни борца, ни агнца – были…
Я цветочная пыльца
Средь могильной серой пыли.
Ноябрь
Лишь только янтарный истаявший отблеск
Уснувших пожарищ роняет ноябрь.
Туман сотрясает тревога, озноб ли,
Сплетаются в воздухе сырость и гарь,
И омут, и мостик, и филина вопли
С реальностью в прятки играют, как встарь.
Предлесье, предзимье – иль предначертанье?
И бред одиночества: "Впредь – никогда…"
А я торопливо читаю посланья,
Что рябью выводит больная вода,
О том, что опальное лето в изгнанье,
И в летнюю ссылку не сыщешь следа.
Пресытился ветер – раздеты все ветки,
Похмелье справляет усталая грязь,
От буйства былого одни лишь объедки,
Тропы неразборчива древняя вязь.
Земля подбирает продрогший луч редкий,
К монашке-зиме за причастьем склоняясь.
Вдали
Я б могла рассказать, как вдали мне жилось,
И какие обеты на душу легли,
Коли ей, бесприютной, и с телом бы врозь -
Лишь бы прочь от жестокой постылой земли.
И поведать о каре за слово "люблю",
О немыслимой истине мёртвых зеркал,
Тени маятника, напоминавшей петлю,
Как отходную мне сатана прочитал.
Мне признаться бы в том, как безжалостен спрос
Там, где солнце черно и где сажа бела,
Где пила я взахлёб из источника слёз,
Преступленья свои, словно крест, пронесла.
А манящая тяжестью спелая гроздь
Кровью брызгала вдруг… мне б покаяться в том,
Как в ненастную полночь непрошеный гость
Разбивал мне окно измождённым крылом.
Мне шептать бы о том, как сходила с ума
У крыльца мрак узрев гефсиманских[7 - Гефсиманский сад – в Библии – место, где Иисус Христос молился в ночь перед арестом.] ветвей,
Осознав, что земля вся – Акелдама[8 - Акелдама – в Новом Завете – ивр. «земля крови» – участок в Иерусалиме для захоронения странников, купленный на деньги, которые были заплачены Иуде Искариоту за предательство.],
И Голгофа[9 - Голгофа – греч. «лобное место» – невысокая гора, на которой, согласно Библии, был распят Иисус Христос.] – единственный выступ над ней.
Мне кричать бы о том, как пугающ простор,
Мне открытый. И ваш очистителен гнев -
Я и близких людей обрекла на позор,
Предала всех, кто слепо доверился мне.
Мне хрипеть бы о муках удушья в себе,
Когда вслед мне бросали не камни, но грязь,
Когда гнали – из милости, не по злобе! -
От поветрий смертельных рукой заслонясь.
Вы простите мне всё и в положенный срок
Не за тыном – в ряду общем – сладите дом.
Вы зачтёте мне то, что сдержала зарок,
Что не стала рассказывать вам ни о чём.
Больница
Моя душа в смирительной рубашке -
Ей уготован тяжкий долгий путь
За вожделенье к проклятой бумажке,
Так исказившей жизненную суть.
За то, что вдруг без стартовой отмашки
Душа решила в небеса рвануть -
Ей не из чаши – из казённой чашки
Испить лекарством пахнущую муть.
Вдоль серых стен больничным коридором
Душа ползёт. Сообщество теней
Её диагноз объявляет хором
И шепчет, что во времени уж скором
Падут все путы, и в распах дверей
Ворвётся свет – но не подняться ей.
Русская мистерия
(песня)
Помнишь ночь под Рождество? –
Дом наш был гостями полон:
К нам пришли и Вий[10 - Вий – чудовище из славянской мифологии, убивающий взглядом, персонаж повести Н.В. Гоголя.], и Воланд[11 - Воланд – герой романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», повелитель теней, дух зла.],
И подручные его.
Дружно нечисть до зари
Всё водила хоровод,
Обсуждали упыри
Прошлых выборов исход.
Припев:
В мутном зеркальце луны
Отражается зима.
Нам дожить бы до весны
Не сойти бы нам с ума.
А под старый Новый год
К нам из проклятого леса
Два безумных властных беса
Привезли законов свод.
С воем повлекли под суд
Мерзких оборотней ряд.
Впрочем, место их займут
Те, что их разоблачат.
Припев:
Из дворов промерзших сны
Лезут в тёплые дома.
Нам дожить бы до весны –
Не сойти бы нам с ума.
А в крещенский вечерок
К нам пришло письмо в конверте:
Сообщали злые черти,
Что погасят огонёк.
В темноте вещал ведьмак
О приходе светлых дней,
Угощал всех вурдалак
Спецкоктейлем из кровей.
Припев:
И понять мы не вольны,
Где тут пир, а где чума.
Нам дожить бы до весны –
Не сойти бы нам с ума.
Тишина
Тишине не нужно строчек,
В строчках звуки есть, слова -
Пусть слабейшие из прочих,
Пусть рождённые едва,
Недоношенные даже -
Иль в агонии уже…
Тишине ль до нашей блажи,
Нашей ловли миражей?!
Тишь болотом злым раскисла -
Лишний шаг и канешь в муть…
Тишина не ищет смысла -
Ей бы только затянуть.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/lika-yanich/skvoz/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Цейтнот – в шахматах, шашках, др. играх – недостаток времени на то, чтобы обдумать ход.
2
Витим – одна из крупнейших рек Восточной Сибири, правый приток Лены.
3
Йорки – королевская династия в Англии, правившая в XV веке.
4
Габсбурги – одна из самых могущественных монарших династий, представители которой правили во многих странах с XIII по XX век.
5
Бурбоны – одна из старейших европейских династий, ветви которой дали монархов, управлявших многими государствами с XVI века по наши дни.
6
Успение – церк. – смерть; христианский праздник Успения Богородицы – 15 августа.
7
Гефсиманский сад – в Библии – место, где Иисус Христос молился в ночь перед арестом.
8
Акелдама – в Новом Завете – ивр. «земля крови» – участок в Иерусалиме для захоронения странников, купленный на деньги, которые были заплачены Иуде Искариоту за предательство.
9
Голгофа – греч. «лобное место» – невысокая гора, на которой, согласно Библии, был распят Иисус Христос.
10
Вий – чудовище из славянской мифологии, убивающий взглядом, персонаж повести Н.В. Гоголя.
11
Воланд – герой романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», повелитель теней, дух зла.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения