Читать онлайн книгу "Протоплазма"
Протоплазма
Константин Штепенко
Молодой бонвиван Андрей Буланин наслаждается жизнью, работая океанологом. Внезапно он получает срочный заказ на океанографические работы в малоизученном районе Полинезии. Заказчик – крупный бизнесмен, умирающий от рака. Он узнает о существовании на необитаемом архипелаге некой живой субстанции, способной исцелить смертельные ранения и неизлечимые болезни. Бизнесмен и его подруга предлагают Андрею снарядить судно для экспедиции в Тихий океан. Предприятие кажется Андрею сомнительным, однако профессиональное любопытство перевешивает разумные опасения. На этом беззаботная жизнь героя заканчивается, и он включается в головокружительную авантюру, не только противоречащую его натуре, но и сопряженную с риском для жизни. Теперь будни становятся похожими на взбесившуюся карусель, с которой очень хочется спрыгнуть. Однако азарт ученого и присутствие рядом молодой женщины подстегивают Андрея, заставляя его делать то, на что раньше он не решился бы даже во сне.
Константин Штепенко
Протоплазма
Пролог
Первый слабый взрыв прозвучал поздно ночью, во время вахты второго помощника. Капитан Ли Данкан Миллер спал чутко, и тут же проснулся от резкого толчка. Вскочив, он быстро оделся, и уже выходя из каюты, услышал звонок пожарной тревоги.
– Доложите обстановку. – Сказал он спокойно, обращаясь к вахтенному.
Не хотелось выдавать своего беспокойства и сеять нервозность среди офицеров и экипажа. Только он и грузовой помощник знали все о грузе и той опасности, которая могла возникнуть при определенных внешних условиях. А предпосылки для несчастливого стечения обстоятельств были. На это капитан Миллер указывал в своем рапорте, представленном начальнику базы флота транспортной компании «Australian Cargo Delivery», на судах которой он работал уже более десяти лет. В этот раз «Тасманский волк» должен был перевезти груз минеральных удобрений в Перу. Все бы хорошо, но при повышенной влажности и высокой температуре удобрения начинали выделять взрывоопасную газовую смесь, и для ее отвода была необходима мощная вытяжная вентиляция, каковой трюмы «Тасманского волка» оборудованы не были. Первым сломался грузовой помощник. Ему предложили дополнительную оплату, и он подписал погрузочные документы. Капитан от денег отказался и поставил условие – его рапорт должен был быть принят компанией официально как его особое мнение, зарегистрирован и подшит в папку с документацией по «Тасманскому волку». Все это было сделано, однако Миллер выходил в рейс с неприятным предчувствием. «Слизняк. Вот тебе и расплата за мягкотелость. Людей жалко», подумал он, быстро просчитывая ситуацию.
– Включить систему подачи противопожарной пены. Боцману расчехлить и подготовить спасательные мотоботы. Старшему помощнику принять руководство спасательными действиями на корме.
Миллер посмотрел на карту, потом на локатор. «Странно, судя по карте, ближайший остров Французской Полинезии находится в ста пятидесяти милях…» Между тем на локаторе милях в трех отчетливо отбивалась изрезанная кромка береговой черты. Он вышел на правое крыло мостика и приложил бинокль к глазам. У горизонта на фоне светлеющего неба виднелась темная полоска суши, отделенная от моря белой линией прибоя.
– Рулевой! Право на борт. Держите курс на северную оконечность острова. Средний вперед!
Последние слова потонули в страшном грохоте. Огненный столб взметнулся над кормой, и в воздух со свистом взлетели искореженные куски металла, дробно ударив по обшивке надстройки.
– Старший помощник ответьте капитану! – Прокричал Миллер, поднеся ко рту свой уоки-токи. Ответом была тишина. Тогда он обратился ко второму помощнику. – Свяжитесь с машинным отделением, что у них?!
Прибежал запыхавшийся боцман и быстро заговорил, испуганно вращая глазами.
– Корма вся в огне, взрывом повреждены оба спасательных бота. Возможны повреждения в обшивке судна. По левому борту наблюдаются пузыри воздуха. Топливо вытекло на поверхность моря! Огонь уже охватил надстройку. Что делать, капитан?
– Рулевой! Курс прямо на остров, будем сажать на мель. Другого выхода нет. Радисту передавать сигнал СОС. Боцман соберите людей на полубаке!
Через несколько минут судно перестало слушаться руля. Двигатели умолкли, когда до острова оставалось от силы пять кабельтовых. Боцман собрал остатки экипажа на палубе возле носового трюма. Капитан Миллер стоял на крыле мостика, обреченно глядя на приближающуюся линию прибоя над рифом. Уже вся надстройка была в огне, огонь быстро распространялся по коридорам нижней палубы и по ходам сообщения под нею. Под действием инерции «Тасманский Волк» врубился носом в прибойную полосу, послышался скрежет металла о риф, сильным толчком всех бросило на палубу, в это же время в носовом трюме взорвался скопившийся газ.
В одно мгновение судно окуталось огненным облаком. Миллера ударило взрывной волной о надстройку, Осколки обшивки раскроили ему череп, и увлекаемый чудовищной силой он взлетел в воздух, словно тряпичная кукла, размахивая вдруг ставшими гибкими конечностями.
Последнее что он увидел, было летевшее ему навстречу зеркало лагуны, в котором отражалось кровавым заревом рассветное небо.
* * *
– Сима, у меня сейчас встреча с тем австралийцем. Я тебе говорил. – Петр Никитич Вересов стоял у окна своего суита на пятьдесят восьмом этаже башни Langham Place Hotel в центре Коулуна и задумчиво смотрел на ощетинившийся небоскребами Hong Kong Island, на охватывающий его серовато-серебристый монолит моря и ползущие над ним отяжелевшие грозовой чернотой тучи. – Прошу тебя, останься дома. Шэньчжэнь не самое подходящее место для прогулок. Я постараюсь скоро вернуться.
– Я же сказала, что поеду с тобой. – Серафима поставила на журнальный столик стакан тоника со льдом, поднявшись из кресла, подошла к нему и положила руки ему на плечи. Темно-карие угольки ее глаз, совершенно не вязавшиеся с ее классическим обликом натуральной блондинки, сверкнули злой решимостью. – Я единственный близкий тебе человек, и мне нужно быть в курсе всех твоих дел. Случись что, только я смогу довести их до завершения. Ночью ты опять глотал обезболивающее, был приступ?
– От тебя все равно ничего не скроешь. Ночью особенно остро чувствуешь боль. Кажется, будто какой-то ненасытный червь ворочается там, пожирая мои внутренности. – Сказал он обреченно, приложив руку к животу. – Я не понимаю, зачем ты со мной возишься? У тебя есть все, молодость, эта пронзительная красота, которая не только меня сводит с ума, деньги, и что особенно странно – рациональный гибкий ум. Плюнь на меня. Продай свою долю, заведи семью, живи по-человечески. А я сам пройду оставшийся путь. Похоже, он обещает быть особенно коротким и тернистым.
– А зачем ты возился со мной? Ты бы мог обобрать меня, сделать своей наложницей. Твои коллеги по цеху сплошь и рядом творят такое, перед чем моя фантазия пасует. По крайней мере, прибрать к рукам бизнес отца было бы не зазорно.
– Это была дань твоей матери. Я был по уши влюблен в нее, но она выбрала Филиппа, моего лучшего друга. В последний вечер, когда она уже угасала, я был у нее в больнице. Мы вспоминали наши студенческие годы. Она сказала, что мы ей оба очень нравились, и если бы я был понастойчивей, то она вышла бы за меня. Тогда она попросила меня позаботиться о тебе и Филиппе, и я пообещал. Как видишь, половину обещания я не сдержал, не уберег твоего отца, поэтому я хочу уберечь хотя бы тебя. Это мой долг перед твоими родителями. Ближе них у меня никого не было.
– Почему же ты хочешь отобрать у меня право на чувство долга? Теперь моя очередь отдавать долги, и лучше тебе смириться. Все равно от меня не отвяжешься. А как выздоровеешь, я тебя брошу.
– Если выздоровею… Отчасти я благодарен болезни, за то, что она дала мне возможность быть рядом с тобой.
– Ты старый, больной, но все еще блудливый козел! Даже из смертельного недуга пытаешься извлечь выгоду. Поехали!
* * *
Согласно договоренности с посредником, человек, которого они искали, должен был появиться на перекрестке, только когда их машина в третий раз свернет на эту не совсем чистую, мрачноватую, но довольно оживленную улицу. Старый побитый фургон с прикрытием еще с утра занял позицию на перпендикулярной улице, метрах в тридцати от перекрестка. а на перекрестке было, по меньшей мере, шесть потенциальных мест, откуда мог появиться контакт, среди них дешевый супермаркет, ресторан, занимавший три этажа углового здания, два бара, небольшой рыбный рынок и здание с тремя выходами, на котором было два десятка вывесок мелких компаний, арендовавших здесь помещения под офисы. Проконтролировать все эти объекты не представлялось возможным. Кроме того, незнакомец предупреждал, что не сядет в машину, если там не будет Вересова собственной персоной, или же при наличии китайцев среди пассажиров.
– Внимание, Джимми! – Обратился Вересов к шоферу. – Контакт, китаец-полукровка, имеет на лице шрамы и видимые серьезные повреждения лицевых костей, смотри в оба. Судя по всему, за ним охотимся не только мы, поэтому – предельное внимание.
Было видно, как справа к перекрестку медленно приближался белый фургон прикрытия, а впереди в сотне метров замаячил джип охраны, только что припарковавшийся у тротуара. Сзади беспокойно заерзала Сима.
– Кажется, я его вижу, слева, за газетным киоском! – Громко прошептала она, просунув голову между сидениями.
И действительно, от киоска отделилась сухопарая разболтанная фигура, передвигавшаяся странным полуприставным шагом. Хотя шляпа слегка затеняла лицо незнакомца, но не мешала увидеть, что оно страшно изуродовано. Вернее сказать, вся голова была в каких-то вмятинах и выпуклостях, и от ее вида у Серафимы тошнотворный спазм неожиданно свел живот. Ей стоило больших усилий контролировать себя. Человек пересек тротуар, и ступил на дорогу, собираясь сесть в замедливший ход «Ягуар», когда слева на перекресток начал выруливать внедорожник «Мерседес». Дальше все произошло так быстро, что трудно было зафиксировать все происходящее разом. Джип притормозил, его двери открылись, и в них появились широкоскулые лица качков с раскосыми глазами. Незнакомец бросился бежать к «Ягуару», и тут же справа на джип накатил ускорившийся белый фургон, вынося «Мерседес» на тротуар. Послышался глухой звук удара, звон стекла и крики окружающих. В это время бегущий инвалид достиг задней двери «Ягуара», Сима открыла ее, и изуродованная голова, утратившая шляпу, просунулась внутрь. Испуганные глаза скользнули по лицам пассажиров.
– Я Вересов! – Крикнул Петр Никитич, перегнувшись через сидение.
Серафима дернула человека за руку, и он упал внутрь чуть ли не ей на колени. Машина рванулась вперед, и дверь захлопнулась сама по себе. Достав из-под ног легкий бронежилет, девушка накрыла им лежащее на сидении рядом с ней тщедушное тело, и сама пригнулась так, чтобы ее не было видно.
* * *
Жалкое сгорбленное существо сидело, забившись в угол дивана, и трясло изуродованной головой, поросшей клоками черных жестких волос. Зрелище было более чем удручающее, и Серафима исподтишка промокнула платком зародившуюся в уголке глаза слезинку. Вересову стоило больших трудов вывести странного гостя из состояния глубокого ступора. Серафиме даже пришлось взять на себя функции медсестры и ввести ему приличную дозу транквилизатора. Ли Данкан Миллер, так звали австралийца, категорически отказался от врачебной помощи, и вообще настоял на том, чтобы никто из посторонних не знал о его местонахождении. В виду этого пришлось отпустить охрану и самим отвезти его в особняк на окраине, который Сима незадолго до этого сняла на чужое имя.
– Вы говорите по-английски? – Спросил Вересов, садясь в кресло напротив Миллера.
– Конечно говорит. Что за глупые вопросы! Он же австралиец! Просто у него сильно растрепаны нервы. Сейчас подействует укол, и мы сможем с ним побеседовать. – Сказала Сима, сев рядом с Миллером и, переборов отвращение к его физическому уродству, взяла его за руку. – Успокойтесь, Ли. уже все позади. Вы среди друзей.
Миллер закрыл глаза и долго сидел, покачиваясь вперед-назад, что-то шепча себе под нос.
– Теперь уже все равно. У меня осталась только капелька Его, и память. Если я почувствую, что вы злые люди, то убью себя. Вы не узнаете ничего о Нем. – Вдруг сказал Миллер и, повернувшись к Серафиме, добавил. – Не бойтесь меня, милое дитя. Уродство пугает, но не само по себе. Вы примериваете его на себя, представляя, что такое могло произойти с вами. Но этого не будет. Бог оградит вас…
– О чем вы говорили? О какой капельке? – Спросил Вересов.
– Сейчас я вам покажу. – Миллер пошарил во внутреннем кармане видавшего виды пиджака и извлек пластиковую пробирку с каким-то темным шариком внутри. – Этого не хватит, чтобы одолеть ваш недуг, но увидев его действие, вы сможете кое-что понять. Нет ли у кого-то из вас какой-нибудь ранки или нарыва, который бы вас беспокоил.
– Не пойму, о чем вы… – Начал было Вересов, но Сима остановила его жестом и показала Миллеру руку.
– Я чем-то поранилась во время нашей эскапады из Шэньчжэня.
Ранка на тыльной стороне ладони запеклась, и вокруг нее образовалась красноватая припухлость. Миллер открыл пробирку, вытряхнул из нее шарик себе на ладонь и, помяв его пальцами, приложил к ранке. Сима вздрогнула, но не отдернула руку. Миллер крепко прижал шарик пальцем.
– Что вы чувствуете?
– Странное ощущение. Будто что-то шевелится под кожей. – Миллер отнял палец, и она посмотрела на место, где была ранка. – Ой! Смотри!
Она протянула руку Вересову. Тот взял ее и внимательно стал рассматривать место, где только что был порез и опухоль. Ранка уже полностью затянулась, оставив лишь светлый след, который исчез через несколько секунд. Покраснение потускнело и тоже исчезло вместе с припухлостью.
– Как такое возможно? – Воскликнула Серафима. – Это какой-то фокус?
– Это не фокус. Фокус сидит перед вами. – Сказал Миллер. – После взрыва на судне меня, единственного из всего экипажа, выбросило с мостика, при этом как видите не совсем целого. Я был похож на мешок с дроблеными костями, в котором еще теплилась жизнь. Не знаю, как я оказался на этом островке, где мне пришлось прожить два года. Но скорее всего взрывом меня подкинуло очень высоко, и я упал в лагуну, в самую гущу этого желе. Оно в свежем виде выглядит совсем по-другому. Прошло уже шесть лет, и как видите, даже мертвое, оно сохранило некоторые свои свойства.
– Вы хотите сказать, что знаете, где его много? И оно может исцелять любые недуги? – Спросил Вересов.
– Все эти шесть лет я искал человека, которому бы мог доверить эту тайну, но так и не нашел… Вы моя последняя надежда. Похоже, болезнь сильно обуздала вашу гордыню, и возможно, вы тот человек, который мне нужен.
– Что вы имеете ввиду?
– Оно живое. Это желе не просто может двигаться, узнавать вас, играть с вами, оно еще и проникает в ваш внутренний мир. И горе тому, у кого в душе живут чудовища! Оно выпускает их на волю, и они пожирают своего носителя. Так что, вы или вылечитесь, и будете жить долго, или умрете страшной смертью. – Миллер посмотрел на Вересова пронзительным взглядом, но через мгновение искра в его глазах потухла, плечи опустились, и он снова впал в полудрему, но уже не раскачивался, а просто сидел, глядя перед собой. Через несколько минут он впал в глубокий сон.
– Похоже, его сморило от транквилизатора. – Сказала Серафима, когда они вышли в другую комнату. – Тебе не кажется, что у него не все дома? Хотя этот фокус с царапиной… Полная регенерация тканей в очень короткое время.
– Не важно, сумасшедший он, или нет. У нас есть возможности прояснить все вопросы. В моем положении нельзя отказываться от подарков судьбы. Вдруг это как раз то, что я ищу? Отмахнувшись сейчас, я уже никогда не узнаю правды.
– Что ты собираешься делать?
– Нужно вывезти его отсюда поскорее. Наличие конкурентов лишь убеждает меня в том, что к нему стоит прислушаться. Псы, что шли по его следу не простые уличные рэкетиры. Их хозяин – птица высокого полета. Думаю, отвезем его в наше поместье в Сан-Паулу. А там разберемся. Главное, исчезнуть отсюда незамеченными.
– Мне кажется, нужно найти место, о котором никто не знает. Не стоит светить наше английское гражданство. Можем мы использовать наши греческие паспорта? Они надежные?
– Вполне. По крайней мере, еще год к ним не подкопаешься. Возможно, ты права.
Глава 1. Кюрасао – Мартиника
Ослепительный полдень горячим киселем обволакивал обожженные солнцем скалы Кюрасао. Солнце было везде – оно изливалось с неба огнедышащей лавой, отражаясь в светящемся синевой море, в окнах будто игрушечных, раскрашенных в веселенькие яркие цвета домов «Карибской Голландии», в стеклах автомобилей, в фонтанах, в пестрых витринах и солнечных очках туристов. «Нереида», плавно покачиваясь, разрезала гладь канала, и вот уже проскользнув под мостом между Хандельскаде и Роувиллевег, заложила крутой вираж, кренясь на борт. За кормой осталось казино «Реннесанс» и берег Отробанда, а по левому борту медленно проплывали пляжи Виллемстада с нависшими над ними глыбами отелей.
Андрей полулежал в шезлонге на верхней палубе, держа в руке пинту ледяного темного пива. Он лениво поглядывал сквозь солнечные очки на проплывающий мимо пейзаж, на роящиеся вокруг катера и яхты, на зависших у самой мачты чаек, то и дело кося взглядом в сторону, где в шезлонге, демонстративно отворачиваясь от него, возлежала загорелая блондинка Сандрин. Ее немилость была вполне понятна, но Андрей нисколько не жалел о вчерашнем «фестивале», устроенном местной голландкой Майрой Ванн Руперинк в честь удачного завершения работ на шельфе Малых Антильских островов. Весь рейс Майра была суховата в общении, сдержана и сосредоточенна на работе. Под стать настрою были и ее одинаково невыразительные свободные наряды, делавшие ее фигуру бесформенной. Темные очки, которые она не снимала даже ночью, выгоревшая бейсболка, и вечно забранные в конский хвост пепельные волосы дополняли этот серый, карандашный портрет бесполого «яйцеголового» существа[1 - На сленге одесских моряков так называли ученых на научных судах.], жадного до работы и абсолютно безразличного к еде, выпивке и прочим, доступным в море забавам. Каково же было удивление экипажа, когда в последний день, после официального окончания камеральных работ, из ее каюты вышла роскошная загорелая фемина, не отягощенная излишками одежды, с распущенной по плечам пепельной гривой волос. Прекрасно сложенная, как породистая кобылка, отведя плечи назад и чуть запрокинув голову, она остановилась перед Андреем, уныло ожидавшим исполнения выпавшей на его долю повинности – проводить ее с вещами на берег, и сказала, томно растягивая слова:
– Андрэ, возьмите, пожалуйста, мои чемоданы в каюте. Я жду вас на причале.
Спустившись по трапу с двумя огромными баулами, Андрей обнаружил группу поддержки, приехавшую встречать Майру на двух кабриолетах. Высокие как на подбор курортного вида голландцы, загорелые и громкоголосые, забросали багаж в машины и начали усаживаться сами. Майра медлила, стоя перед открытой дверцей, вопросительно глядя на Андрея.
– Что же вы, Андрэ? Все ждут только вас. – Сказала она тоном, не терпящим возражений. – Сейчас мы едем на барбекю на Авила-Бич, потом будет ужин в ресторане, а ночью пройдемся по дискотекам. Как вам такая культурная программа?
Андрей замялся, так как полное перерождение Майры «а ля принцесса-лягушка» застало его врасплох.
– Звучит заманчиво. – Нерешительно проговорил он, стараясь потянуть время, чтобы принять какое-то решение. – Только как-то неожиданно. Я не взял плавок…
– Ой, какая чепуха! Вижу, вы согласны. Я беру над вами шефство. Будут вам и плавки, и выпивка. Поехали!
Она протянула тонкую загорелую руку, и Андрею ничего не оставалось, как сесть с ней рядом на заднее сиденье кабриолета.
* * *
В Авила-Бич все уже было готово к их приезду. К трем парам, встречавшим Майру на причале, прибавилось еще четверо – два таких же длинных голландца со своими сухощавыми высокими подругами. Они уже расставили под парусиновым тентом несколько столов, за которыми хлопотали девушки, а мужчины занимались большим, мангалом, вокруг которого уже витал аппетитный, сдобренный благородным дымком, запах жареного мяса. Закрепощенность Андрея быстро улетучилась после первого же тоста. Обходительные аборигены, узнав, что он не говорит по-голландски, дружно перешли на английский.
После первого массированного штурма выстроенной на столе крепости из бутылок самого разнообразного происхождения, застолье перешло в неформальное русло. Включили музыку, кто-то пустился танцевать, другие отдали предпочтение купанию, благо, столы стояли в каких-то пяти метрах от узкого песчаного пляжа. Майра властно взяла Андрея за руку и повела по ступенькам в свои апартаменты, находившиеся на втором этаже занятого шумной компанией бунгало.
– Тебе нужно подобрать плавки. – Прошептала она ему на ухо и улыбнулась непосредственно-бесстыдной улыбкой.
Андрей уже понял, что плавки были всего лишь предлогом покинуть суетливое празднество и остаться с ним наедине, однако, он совершенно не видел причин сопротивляться коварному плану своей обольстительницы. В прохладном полумраке зала-студии она молча разделась, бросив белый комок одежды куда-то в сторону, под кресло, и с разбегу растянулась на огромной кровати, глядя оттуда на то, как он нетерпеливыми резкими движениями расстегивает рубашку и стягивает шорты.
* * *
За столом как будто и не заметили их отсутствия и, спустившись на пляж, они сели на свои места, как ни в чем не бывало, сразу включившись в круговорот веселья, которое, правда, значительно прибавило в градусе. Андрей с удовольствием опустошил стакан ледяного джин-тоника и с не меньшим удовольствием обнял Майру, которая с готовностью прильнула к нему горячей упругой грудью. Он чувствовал себя бездомным котом, которого приветила чуть ли не первая встречная незнакомка, и не только потрепала за ухом, но еще и накормила до отвала. Такого плотского довольства он не чувствовал уже несколько месяцев. На берегу его никто не ждал – как-то не складывалось серьезных отношений из мимолетных романчиков на перестоях, а в рейсах далеко не всегда удавалось найти себе подходящую «походную жену». Последние три месяца он как-то зациклился на Сандрин, и она, казалось, выделяла его из остальных, флиртуя всегда на грани, но дальше мимолетных поцелуев дело все как-то не сдвигалось.
Три месяца вынужденного воздержания его прилично утомили, и откровенная бесшабашная приязнь Майры бальзамом легла на измочаленную неопределенностью душу. Вообще, Майру он зауважал за умение сконцентрироваться на наиболее важном на настоящий момент, отрешившись от всего остального. Андрей знал, что она больше года выбивала деньги и готовилась к этой месячной экспедиции. Каждая секунда прошедшего рейса была отмеряна, просчитана и выстрадана ею. Она работала более шестнадцати часов в сутки, кое-как перекусывала на ходу, спала вполглаза, и благодаря этому месячному авралу выжала из экспедиции максимум материала, который она еще несколько лет будет обрабатывать и анализировать в тиши прохладной лаборатории, а по вечерам и в выходные будет развлекаться от души и со вкусом.
А в развлечениях, судя по всему, она знала толк, да и Голландские Антилы были щедры на экзотику. Хорошенько подкрепившись, они оседлали два скутера и целый час летали по бухте наперегонки. Андрей должен был признать, что Майра чувствовала себя на скутере как амазонка на коне. Да и в плотских утехах она была также неистова и искусна. Тонко чувствовала партнера, заводилась сама с полуоборота, и легко заводила Андрея, и теперь уже он пару раз увлекал ее на второй этаж в полумрак студии, чтобы испить до дна этот внезапно упавший ему в руки «сосуд греха», который казался бездонным. Уже стемнело, когда вся шальная компания загрузилась на яхту и направилась в Виллемстад на дискотеку.
* * *
Андрей с Майрой, протанцевав без перерыва минут сорок, наконец, в изнеможении плюхнулись в кресла перед круглым стеклянным столом. Расторопный чернокожий официант с очень экзотической внешностью сновал между стойкой бара и столиками, ловко оделяя жаждущих ледяными напитками. Вот он пронесся мимо их столика и, как показалось Андрею, метнул в них двумя блеснувшими радужным отсветом кусками стекла, которые скользнули по столу и остановились точно как по заказу. Перед Майрой оказался высокий стакан с кайпириньей, а перед Андреем пузатый бокал, звякнувший кусочками льда в темно-янтарном полушарии бренди.
– Ну и чертик! Прямо Карибский Фигаро! – Восхищенно сказал Андрей, провожая взглядом неестественно тонкую фигуру официанта.
– Он чемпион среди официантов на Антилах. На него ходят как на артиста, поэтому у него здесь золотой контракт, хозяин с него пылинки сдувает. – Отозвалась Майра, кладя свою тонкую руку поверх его руки.
– Зря ты это. – Андрей освободил руку и сделал большой глоток. – Ты меня снова заведешь, а твой бунгало далеко.
– Неужели тебе не приходилось заниматься любовью в боевых условиях? – Она улыбнулась, отчего ямочки у нее на щеках обозначились более четко.
– Приходилось. Иногда это было забавно, иногда выходило как-то по-скотски. С тобой я так не хочу. Да и на сегодня мы выбрали лимит, как мне кажется. Четвертый раз будет хуже первых трех – это все испортит.
– Ты эстет. Но, пожалуй, ты прав. Я в принципе не против покувыркаться еще, но это будет уже оргия.
– Я все хотел тебя спросить, ты специально меня выманила с парохода, или это просто случайный импульс. Я не замечал, чтобы ты хоть раз взглянула на меня за целый месяц.
– Не забывай, что я была в темных очках! Глаз я на тебя положила еще тогда, когда вы с Максом приезжали подписывать контракт. Но сам понимаешь, ни тогда, ни в море все равно ничего бы не вышло. Еще и эти ваши с Сандрин телячьи нежности. Я понимала, что если не сделать что-то немедленно, то ты так и останешься на судне. Будешь волочиться за ней, и может быть, добьешься, наконец, своего. А я тоже хотела кусок праздничного пирога для себя. Поэтому и придумала этот трюк с чемоданами и переодеванием. Знала, что ты клюнешь.
– Коварная! Оставила крошку Сандрин без сладкого. Только вот непонятно, ведь у тебя столько знакомых молодых людей. Все под два метра, подтянутые, рот до ушей. От белизны их зубов куриная слепота начинается!
– Вот поэтому я и не хотела никого из них. Они какие-то кукольные.
– А я чем отличаюсь? Только национальностью.
– Не могу ничего сказать о русском характере вообще, но твой частный случай меня очаровал. – Она вдруг посмотрела куда-то мимо Андрея в гущу танцующих. – А вот и твоя французская куколка. Легка на помине!
* * *
Сандрин подошла к их столику походкой супермодели и остановилась, не дойдя полутора метров, в откровенно вызывающей позе. Ее голубые глаза потемнели от гнева.
– Где ты был? Макс тебя обыскался. Какое-то срочное дело.
– Ну да, конечно, и ты пришла сюда, чтобы сказать мне об этом!
– Почему бы и нет! Макс был очень возбужден, говорил, что дело очень важное. Я сейчас возвращаюсь на корабль, и ты мог бы меня проводить.
– Увы, не могу. У меня тоже очень важное дело, и мы с Майрой как раз занимаемся его обсуждением. – Андрей развязно откинулся в кресле и отпил бренди, причмокивая с удовольствием. – Никто не может отвлекать меня в столь ответственный момент.
– Клоун! – Сандрин не сдавалась. – Так ты не пойдешь? Что передать Максу?
– Можешь передать пять сотен, которые я ему должен. Я тебе потом отдам. – Андрей начал заводиться.
– Может, присядешь, выпьем по коктейлю? – Сказала Майра с улыбкой, пытаясь загасить назревающий скандал.
– По-моему, вы уже так накачались, что мне за вами не угнаться!
– Отнюдь нет! Есть простой русский способ: три капли воды на стакан водки три раза в день. И все! Все будут гнаться за тобой, а тебе будет все равно, догонят, или нет. Можешь начать прямо сейчас.
Сандрин захлебнулась ругательной тирадой, ввиду крайнего возбуждения произнесенной по-французски, потом резко развернулась, чуть не сломав каблук, и быстрым шагом направилась вон из зала.
– Крошка Сандрин показала зубки. Она заявляет на тебя свои права. Может, стоило пойти с ней? Кажется, она созрела для постели.
– Я не спортсмен, секс для меня не самоцель. Сегодня мне было хорошо с тобой, и не хочется портить впечатление.
– Но мне казалось, что ты очень увлечен ею.
– Скорее – заклинило. Зацепился, словно за колючку, и никак не мог высвободиться. А теперь понимаю, что она на самом деле ненавидит мужчин. Иначе как можно объяснить ее нежелание предаться тому, чему собственно и нужно предаваться в молодые годы, а не мучить себя и других, запутываясь в сетях собственного кокетства. Флирт ведь не самоцель, это разведка боем, пока еще непонятно, годится ли особь противоположного пола тебе в партнеры. Но когда он длится месяцами, это похоже на половой запор – и хочется, да не получается.
– Стереотипы работают на большом ряду, превращаясь в статистику, а каждый конкретный случай нужно рассматривать с учетом индивидуальности. Может у нее такой инкубационный период чувств, или она слишком нерешительна, или когда-то у нее был отрицательный опыт, который ее напугал…
– В общем, множественную регрессию сюда не пришьешь, и спектральным окном не просканируешь. Давай-ка отвлечемся от научной фени. Не пора ли нам занимать места на трибуне?
– Еще целый час. Успеем пропустить по рюмочке. А вот и мой верный Феликс!
* * *
Верным Феликсом оказался нескладный негр на голову выше Андрея с прической под Рууда Гуллита, говоривший на всех языках, использовавшихся на Малых Антилах. Однако в результате понять его было невозможно, так как он тут же скатывался на Папьяменто. Это местный язык, который собственно и являлся смесью голландского, английского, португальского и испанского с примесью африканских наречий и вкраплениями французского, возведенный в ранг официального языка на Кюрасао, Арубе и Бонайре. Феликс остановился у столика, но не сел на свободный стул, ожидая приглашения.
– Знакомься, Андрэ, это Феликс, мой местный коллега.
– Я тоже коллега, но не местный. – Андрей крепко пожал узкую, но на удивление сильную руку патлатого коллеги. – Присаживайтесь к нам.
* * *
Феликс оказался на редкость заводным малым. Он таскал Андрея и Майру из одного бара в другой, где они непременно с кем-то знакомились, и уж обязательно выпивали. Их компания разрослась до десятка человек, но Андрей уже так набрался, что мечтал только о своей каюте и нескольких часах сна.
На причал его привезли под утро. Кабриолет с почетным эскортом из новых знакомых на трех машинах проехал по всему городу и лихо затормозил у трапа «Нереиды».
– Может, все-таки поедем ко мне? – Спросила она, взяв его за руку.
– Нет. Я не хочу, чтобы ты видела меня с похмелья. А оно мне обеспечено после такого симпозиума.
– Мы увидимся еще?
– Не сомневаюсь. Давай держать связь по интернет.
* * *
Максим ждал его на палубе у входа в надстройку.
– Чего не спишь в такую рань, Макс?
– Я просил вахтенного разбудить, как только ты появишься.
– Надеюсь, не будешь читать мне морали. Я оттянулся на законных основаниях после успешно законченной работы.
– Рад за тебя. А я тут борюсь в одиночку с драконами.
– Значит, Сандрин не соврала. Что еще случилось?
– Работа на Кубе накрылась медным тазом. – Максим досадливо скривил губы. – Подкатил тут ко мне один штатник и застращал. Сказал, что сотрудничество с режимом Кастро будет рассматриваться соответствующими госструктурами США как недружественный акт и поддержка терроризма в регионе.
– Ну и что? Собака лает, а караван идет. Чего нам их бояться? Ты ведь канадец, а я русский с голландской ксивой.
– Да, только пасемся мы у них в огороде. Я эту кухню давно понял. Им не важно, что мы занимаемся мирной наукой. Главное напакостить кубинцам. Местная ЦРУшная попка, резидент драный, пронюхал о наших договорах с Гаваной и решил выслужиться. Доложил какому-то мелкому шефу, который доработал легенду сочными деталями и представил начальству совершенно явную крамолу, которую нужно пресечь на корню. Болтать надо было меньше.
– Ну и что они могут нам сделать? – Андрей постепенно приходил в себя, быстро перескакивая от одной стадии протрезвления к другой.
– Да все что угодно! Неприятности в портах, связанные со стоянками, проблемы с топливом и снабжением. В море приставят к нам какой-нибудь сторожевик, который будет крутиться в кабельтове от нас, делая нашу работу невозможной. Когда им приспичит, они становятся прилипчивыми и вонючими как дерьмо. А сейчас, похоже, мы у них в плане, и просто так от них не отвязаться. Если мы пойдем против них, то возможно, что работу с горем пополам сделаем, но дальнейшая наша деятельность здесь станет невозможной.
– Да, я понимаю теперь. И какие предложения? – Андрей чувствовал, как с полным протрезвлением им овладевает безнадежное похмелье. – Нет, о делах потом. У меня сушняк пополам с диким голодом.
– Пошли ко мне в каюту, а я скажу вахтенному, чтобы подогрел что-нибудь на камбузе.
* * *
Андрей выпил залпом поллитровку «Аквариуса» и с жадностью накинулся на гору мяса с овощами, а Максим возился с компьютером, ожидая, пока он насытится и придет в норму.
– Я так рассчитывал на эту работу. Кубинцы хоть и бедные, но за эту программу они отстегивали вполне по-божески. Мы могли выкрутить почти миллион чистой прибыли и спокойно ставить «Нереиду» в док на профилактику. А теперь все очень даже смутно, особенно при этом кризисе.
– Слушай, я в твою бухгалтерию не лезу, мое дело – наука и техника. Поэтому, объясни мне на пальцах, чем нам это грозит?
– Понимаешь, судно заложено. На свои деньги бизнес не делается. Я беру кредит, покрываю им расходы на обслуживание работ, выплачиваю проценты, получаю прибыль. Дальше я возвращаю кредит, и после этой операции остается чистая прибыль, которую я скирдую в офшоре, чтобы никто не мог блокировать наши счета. Потом все повторяется. Наши деньги я не трогаю, а снова беру кредит. Но эта схема работает только при наличии контрактов – минимум на две полноценных экспедиции в год. Останься мы без работы, и вскоре нам придется проедать свои кровные или продавать бизнес. При нынешнем кризисе это будет трудно. «Нереида» как транспорт, стоит значительно меньше. Продав ее, мы сможем покрыть только часть главного кредита, а потом придется объявлять себя банкротами с вытекающими последствиями. Это все.
– Выглядит малопривлекательно. А теперь, давай, вываливай, что припрятал на черный день!
– Почему ты решил, что я что-то припрятал?
– Ты предусмотрительный, в отличие от меня. Твой братуха мне рассказывал, как в девяносто седьмом ты исчез из Одессы почти за год до кризиса и до того, как твой бизнес размолотили братки, и добила СБУ. Ведь не с бухты-барахты тебе вдруг приспичило стать канадцем?
– Ты прав. Я тогда почувствовал запах жаренного задолго до того, как развели огонь. Сейчас тоже. Пару вариантов всегда есть в запасе. Но этот особенный. Поэтому его стоит обсудить.
– Излагай.
– Нами заинтересовался один опальный олигарх. Очень заинтересовался. Причем по полной схеме – гидрохимия, биология, гидрология, спецпрограмма по гидрогеологии, нагрузка полная с дополнительным составом.
– А район?
– Знаю только, что Тихий Океан. Тропики.
– Да. Плавали-знаем! По Пасифике можно месяц идти – сплошные тропики и берега не видать.
– Клиент банкует. Через неделю он будет ждать нас на Мартинике, тогда и спросим. Выходим в двенадцать. Если ты, конечно, не против.
– А чего мне быть против? Хотя, пожалуй, это первый выход в море, которому я не рад.
– Что, запал на Майру?
– Не то чтобы очень, но тянет. Да может и не к ней, а вообще.
– Сказал бы, что жениться тебе пора, но это не при нашей работе. Терпи казак…
Глава 2. Золотоискатели
Погода была спокойной, и «Нереида» преодолела пятьсот миль между Кюрасао и Мартиникой за три дня. В Фор-де-Франс решили не заходить, а легли в дрейф в виду порта, чтобы не тратить лишних денег. Для желающих выехать в город спустили катер. Сандрин первой сошла по трапу, не глядя по сторонам. За все три дня перехода она не сказала Андрею ни единого слова, и всякий раз, когда им доводилось столкнуться где-нибудь в узком месте, она пыталась шмыгнуть в сторону или отворачивалась. Для Андрея, ожидавшего неприятных сцен, это стало облегчением, и он полностью погрузился в работу, а ее на судне хватало. Все научное оборудование требовало осмотра, профилактики и тарировки, и он методично шаг за шагом выполнял эту рутину, тщательно заполняя формуляры и делая дополнительные пометки в рабочем журнале
* * *
Максим прибежал в кают-компанию после обеда, довольный как кот, неожиданно перехвативший жирный кусок на дворовой помойке.
– Все, fratelli in Cristo, живем! Нашлись в этом французском гадюшнике дяденьки с толстыми лопатниками! Фрахтуют нас на десять дней с предоплатой, страховкой и экстра-обслуживанием.
Андрей встрепенулся, а капитан Хольм ван дер Лейден даже бровью не повел, упершись взглядом в Виллемстадскую газету недельной давности.
– А что делать? – поинтересовался Андрей.
– Пойдем со мной, все расскажу в каюте. – И обращаясь к капитану, отчеканил. – Мистер ван дер Лейден, нас ждут у шестого причала через два часа. Распорядитесь, пожалуйста.
В каюте у Максима их уже ждал кофе, принесенный стюардом. Они уселись за компьютер, и максим показал Андрею район предполагаемой работы.
– Они хотят обследовать вот эту скалистую банку и обшарить склон вдоль этого рифа. Акваланги, костюмы, всякие хитрые примочки для поиска металла на дне, насосы – все это у них есть. Твоя задача смонтировать все что нужно, проверить их на вшивость, и принять соответствующие меры предосторожности, чтоб они не потонули к черту. Ты остаешься за старшего, а у меня куча дел на берегу.
– Я не справлюсь один!
– Погружениями займутся Уилл и красотка Хедли – как раз по старой памяти она сделает тебе профилактику на передок, чтобы ты не сох по Майре.
– Кончай, а!
– Все, все. А приборами и оборудованием займутся Герман и Вадик. Все летят на одном чартере, возможно будут ждать нас на причале.
– Это наш Вадька, что ли, вернулся? Он же собирался насовсем в Совок.
– Не вынесла тонкая интеллектуальная организация его души пресса родимой помойки. В общем, съехал он с родных пенатов. А нам это только на руку. Такой универсальный технарь на дороге не валяется.
– Ну что ж, с этим ясно, поработаем. А у меня тоже есть для тебя сюрпризик, но не очень приятный. Когда сегодня наша Сандрин умотала, я решил сделать плановую профилактику в гидрохимической. Кроме всего прочего решил проверить комп на вирусы, почистить диск, и нажал на одну иконку на рабочем столе, а это был прямой доступ на ее мыло. Ей богу, я не хотел, просто бросил взгляд, а оторваться уже не смог. Почту нужно держать под замком, а не оставлять без присмотра на казенном компьютере. Да не смотри ты на меня так! Лучше прочти распечатку. Это быстро вправит тебе мозги.
Максим с отвращением взял со стола несколько страничек и начал читать. Почти сразу его лицо стало меняться. Сначала оно выражало удивление, которое сменилось гневом, и под конец чтения, судя по всему, Максима сковал плотный ступор.
– Так значит, эта смазливая дрянь нас сливала с самого начала! – Наконец заговорил он, стряхнув оцепенение. – Для этого ее нам и подсунули, а Хаасу организовали семейные проблемы. Возможно, тоже заплатили. Уж очень он внезапно осиротил нашу гидрохимию.
– Кстати, а фамилия Остерхаут тебе о чем-то говорит?
– Еще бы, это тот самый ЦРУшник, который меня стращал.
– Я попросил Майру узнать о нем. Оказалось, он на Кюрасао известен как отъявленный аферист и проходимец, а ЦРУ это для него лишь легальное прикрытие. Приработок. Основной доход идет от ловли рыбки в мутной воде.
– Получается, он меня развел. Только зачем?
– А тут мне кажется все ясно. – Андрей посмотрел на Максима заговорщически.
– Ты хочешь сказать, что нас ему заказал этот олигарх?
– А ты как думаешь?
– Очень похоже. Это значит, мы ему нужны позарез, и он решил полностью исключить возможность отказа с нашей стороны. И то, что мы это знаем, дает нам в руки джокера. – Максим просидел с минуту молча, будто забыв о присутствии Андрея.
– Ну что, я пойду? – Решил тот напомнить о себе.
– А? Да, сейчас. Задумался я… Конечно, читать чужую почту нехорошо, но то, что она была на нашем компьютере полностью тебя оправдывает. А если учесть ее содержание…
– Как быть с Сандрин, если она появится?
– Веди себя, как ни в чем не бывало. Можешь даже сделать ей эротический массаж. Так сказать, поглубже внедриться в расположение противника. Специалист она неплохой, а то, что стучит, так и ладно. Будет легче контролировать процесс. А кстати, я знаю, как прижать Остерхаута. Такие типы, если им прищемить бейцалы, готовы на все – мать родную продадут. Если ему предложить приемлемый выход, то он ухватится, я не сомневаюсь.
– А чем ты его прижмешь?
– Оглаской. Разговор ведь шел у меня в каюте. – Максим указал пальцем куда-то вверх, а потом к губам. – Болтун находка для шпиона!
* * *
«Нереида» стояла в какой-то полусотне метров от небольшого кораллового рифа, крепко удерживаемая на месте четырьмя тросами, прикрепленными к облегченным якорям. Накануне экипажу пришлось несколько часов потрудиться, чтобы добиться такого точного положения. Уилл и Хедли тоже поработали, корректируя установку якорей с водолазного бота. Как оказалось, заезжие французы были не обычными искателями сокровищ, а вполне серьезными людьми, проработавшими предварительно огромное количество древних документов и карт, на основе которых была проведена рекогносцировка с помощью современной аппаратуры, и уже по результатам этой работы были определены точки наиболее вероятного нахождения искомого объекта. А искали останки испанского галеона, подвергшегося нападению двух корсаров по пути из Панамы в Испанию. В ожесточенном бою испанцам удалось потопить одно из пиратских судов, а другое, получив серьезные повреждения, затонуло через несколько часов после безуспешных попыток экипажа залатать многочисленные пробоины. Сам галеон, также сильно поврежденный, пытался выброситься на коралловый островок, но не дотянул совсем немного. Дно вокруг рифа круто уходило в глубину, и утонувшее судно постепенно разваливаясь, сползало по склону, в результате чего его металлические части были разбросаны узкой полосой на глубине от тридцати до шестидесяти метров. На склоне песка и ила почти не было, поэтому организаторы экспедиции надеялись быстро отыскать и поднять все, что представляло какую-либо ценность, но в основном надеялись отыскать груз золота, который по разным оценкам весил более тонны.
– А почему же раньше никто не раскопал эти документы и не искал этот галеон? – Спросил Андрей у белокожей брюнетки с ярко выраженной внешностью обитательниц средиземноморья, которая вела себя как начальница среди этого разномастного сборища кладоискателей – Максим представил ее как Кати, но за беготней не сообщил о ее статусе в общей иерархии.
– Понимаете, Андрэ… Я не ошиблась, вы ведь Андрэ?
– У вас прекрасная память, Кати.
– Спасибо. Так вот. Этот галеон принадлежал не испанской короне, а семье герцогов Борха – испанского ответвления династии знаменитых Борджиа, которые собственно тоже были выходцами из Валенсии. Фамильный замок Борха до сих пор стоит в Гандии под Валенсией. Командовал кораблем Игнасио де Вильянова, отпрыск обедневшей второстепенной ветки Борха, полностью посвятившей себя конкисте и снова разбогатевшей в Новом Свете. Это было семейным делом, поэтому все отчеты о рейсе остались в фамильном архиве.
– И что-то мне подсказывает, что раскопали эти документы именно вы! – Андрей инстинктивно принял стойку токующего глухаря, хотя какой-то особой тяги к Кати не почувствовал. – И рассуждая логически, можно предположить, что вы тоже принадлежите к этой древней династии. Я прав?
– Формально да. Наш род восходит напрямую к Франсиско де Борха, герцогу Гандии, правнуку папы Александра Четвертого. Его, кстати, канонизировали через сто лет после смерти. Но теперь это не важно. – Кати покачала головой, задумчиво глядя в воду. – У нас все так перемешалось, что моя полная фамилия состоит из восьми титулов, которые существуют только в старых манускриптах. Кроме того, я единственный ребенок в семье, и мои дети будут носить фамилию мужа.
– А уже есть такой счастливчик?
– Пока нет даже в проекте, но, я думаю, он будет без родословной. Все аристократы, каких я знаю, вырожденцы, жертвы родовой селекции, заплесневевшие говорящие куклы. Навряд ли мне захочется с кем-то из них связать судьбу.
– Главное, чтобы вы и ваши дети были счастливы, а застарелые ярлыки – это мелочи.
– Не скажите. Мое происхождение определило и род моих занятий.
– И чему же вы себя посвятили?
– Так получилось, что наша семья владеет большой частью архива Борха-Борджиа и других древних фамилий, и я с детства разбирала с дедом древние документы, систематизировала, классифицировала их, составляя реестры по годам, по именам, по событиям. Когда дед умер, я осталась единственной хранительницей архива. Родителям это было неинтересно.
– Насколько я понял, вы стали историком?
– Да. Разбираясь в истории семьи, я была вынуждена разобраться и в общественно-политической среде, неотъемлемой частью и творцом которой она была волею судьбы. В обычной семье редко ведутся записи, да и записывать зачастую нечего, в то время как в такой семье как наша ежедневно происходили какие-то события, тут же становившиеся частью европейской и мировой истории.
– Понятно. – Сказал Андрей, рассеянно глядя на собеседницу.
– Надеюсь, Андрэ, вы не обиделись? Каждый человек творит историю, только по-своему.
– Нет, я просто вам позавидовал. Я и о дедах не так много знаю, а о прадедах вообще имею слабое представление. А у вас тысячелетняя история тщательно записана, задокументирована. Если бы не океанология, я бы тоже занялся историей. – Андрей встряхнулся, и в глазах его снова заиграл охотничий азарт. – С вами очень интересно, Кати. Вы не против, если мы с вами пообщаемся поближе. О работе вам беспокоиться не стоит. Я держу процесс под контролем, и можете не сомневаться, сделаю все, чтобы вы смогли проводить больше времени со мной.
– Как вы изящно перешли в атаку, Андрэ. Честно говоря, я просто очарована вашим судном, экипажем, и вами, поэтому не вижу никаких зацепок, для того чтобы вас отшить. – Она улыбнулась и прикоснулась пальцами к щеке Андрея. – Получилось не очень аристократично, но искренне.
– Искренность женщины уже сама по себе возбуждает.
– И что же мы будем делать с вашим возбуждением?
– Для начала охладим. Предлагаю нырнуть вдвоем и обследовать район работ.
– Вы прекрасно начинаете. Первый раз мне назначают свидание под водой.
* * *
Они парили в неестественно синей воде между играющей бликами солнца поверхностью и бугристым коралловым склоном, круто уходящим вниз, на запредельную для аквалангиста глубину. Дно колыхалось размытыми светло-голубыми отсветами, будто живое. Андрей шел слева и чуть сзади, дав Кати полную свободу действий, исподволь оценивая ее практические навыки. Судя по всему, она имела некоторый опыт в подводном плавании, так как держала руки перед собой, и вытянувшись в струнку, мягко работала ногами, почти не сгибая их в коленях. Андрей был мастером спорта по скоростному подводному плаванию, и его всегда коробило, когда он видел, как бородатые дядьки с озабоченными лицами исполняли корявые танцы умирающей лягушки на фоне роскошных декораций тропических морей. Любой пловец знает, что при плавании в ластах руки лишь мешают движению. Кроме того, он терпеть не мог горе-ныряльщиков в запотевших масках, а также в масках, по глаза заполненных водой. Это были первые признаки непрофессионализма, который при соприкосновении с «ближним космосом» – морской глубиной – мог привести к непоправимым последствиям. Поэтому Андрей не изменил себе и в этот раз и, несмотря на недовольство и протесты, провел тестовые погружения и «ликбез» для всех французов без исключения. Кати в это время была на берегу и не попала под проверку, и теперь у Андрея была возможность приглядеться к ней получше, не раня ее самолюбие. Он обратил также внимание, что дышала она размеренно, хотя и несколько чаще, чем он сам, но за ней не тянулся непрерывный шлейф пузырей, по которому легко определить новичка, способного создать проблемы.
Они опустились до глубины тридцати метров, где в тени корпуса «Нереиды» копошились трое аквалангистов, расковыривая коралловый панцирь, скрывавший за пятивековыми известковыми наслоениями сохранившиеся металлические части галеона «Ана Исабель». Двое других ныряльщиков работали чуть ниже. Один сновал галсами в пределах помеченного красными лентами прямоугольника, держа в руках крылатый прибор – детектор металла, а другой помечал нужные места небольшими желто-красными буйками на коротких поводках. Вверху, над всей этой суетой изгибался в лучах солнца изящный силуэт Хедли, профессиональной ныряльщицы и в данный момент дежурного ангела-хранителя окрестностей.
Стаи ярких разноцветных рыб самых невероятных форм, совершенно не обращая внимания на пловцов, сновали мимо по своим делам. Придонная жизнь тоже не отличалась пассивностью. Крабы, креветки, лангусты, различного рода полихеты[2 - Морские черви.], а также мурены и другие рыбы, предпочитающие тенистые коралловые кущи открытой воде, занимались своей повседневной деятельностью – охотой друг на друга. Разноцветные актинии размахивали в такт движениям воды своими роскошными плюмажами, которые мгновенно прятались в известковые трубочки, почуяв приближение потенциального хищника, каким здесь являлся каждый первый. Огромная тень медленно ощупала дно, и через несколько мгновений из синей бесконечности появилось, будто материализовавшись из пустоты, существо, которое ее отбрасывало. Это была гигантская манта[3 - По-испански название этой рыбы Manta означает – «Одеяло» (авт.).]. Она хоть и родственник акуле, но животное совершенно безобидное, тем не менее, выглядящее угрожающе из-за своих размеров и рогов по бокам рта, которые послужили основой для другого ее имени – морской дьявол.
Андрей тронул Кати за ногу, и когда она обернулась, указал в направлении нежданного гостя. Они не спеша приблизились к рыбе на расстояние протянутой руки, зависнув перед ее головой, так что каждый из ее широко расставленных безжизненных глаз смотрел в зеркало маски. Манта не двинулась с места, даже не пошевелилась, пристально глядя в блестящую поверхность стекла маски. Андрей давно заметил, еще когда активно занимался подводной охотой, что маска каким-то образом гипнотизирует рыбу, будто притягивая ее к себе. Он слегка коснулся шершавой спины рыбы. Она мягко, нехотя, отодвинулась на десять сантиметров, и снова зависла. Кати коснулась ее с другой стороны, и рыба также мягко отклонилась в сторону Андрея. Такой пинг-понг продолжался с минуту, пока рыбина не исчерпала своего терпения и, не теряя достоинства, величественно удалилась восвояси.
Акула появилась как обычно – совершенно неожиданно. Хотя она без сомнения все время была где-то поблизости, и возможно, не одна, ведь любые колебания воды на очень большом расстоянии немедленно улавливаются ее «средним ухом» – цепочками датчиков, расположенных вдоль всего тела по бокам. Услышав шум, особенно хаотический, несвойственный для местных условий, она устремляется туда, чтобы выяснить, в чем дело. Андрей находил много общего в поведении акул и разного рода двуногих мошенников. И тех, и других привлекают шумные, густонаселенные места, где вдобавок присутствует неразбериха, вызванная какой-то внешней силой. Как жулики облюбовывают вокзалы, рынки, крупные торговые центры, места скопления туристов и отдыхающих, так и акулы всегда пасутся неподалеку от рифов, рядом с прибойной зоной и устьями рек, у мест массового перемещения косяков рыб, кальмаров, тюленей, ну и разумеется, у очагов человеческой активности, где посторонний шум и движение отвлекают обитателей и делают их легкой добычей. Вопреки сложившемуся представлению о ее повадках акула не видит в человеке потенциальную жертву, и не станет нападать с бухты-барахты. Другое дело, если человек ранен, или рядом с ним находится раненное животное, например, рыба на кукане у подводного охотника. Тогда акула может вести себя агрессивно, причинить вред, или даже убить. В общем, акулу нужно опасаться, как заряженного оружия или автомобиля, хотя на самом деле, автомобиль намного опаснее.
Андрей с удовлетворением отметил, как быстро среагировала Хедли. Наверно, она сверху увидела акулу раньше, и тут же начала быстро погружаться, идя наперерез хищнику. Андрей тоже пустился ей на помощь, дав знак Кати оставаться на месте. Акула попалась любопытная и упрямая. Пользуясь преимуществом в скорости и маневренности, она все норовила прорваться туда, где в облаке мути копошились трое кладоискателей. Хедли перекрывала ей дорогу, пытаясь дотянуться до нее длинным металлическим стержнем с наконечником-шприцем на конце. Это вполне действенное средство, которое сразу отбивает у акулы охоту порезвиться вокруг, а ту, что послабее, может выключить на некоторое время, или даже навсегда.
Акула увернулась очередной раз от стержня и, метнувшись в сторону, завернула большую дугу, обходя Хедли с фланга. Андрей прикинул ее возможную траекторию, и быстро переместился так, чтобы устроить шалунье засаду. Он остановился возле мертвого коралла и замер, вытянув правую руку вперед и положив орудие на другой коралл на уровне пояса. И все равно, акула застала его врасплох, появившись совсем рядом на большой скорости. Он только успел поднять руку и ткнуть стержнем куда-то ниже спинного плавника. Послышался щелчок, это при нажиме на наконечник сработала система впрыскивания «лекарства», и серая бестия завертелась волчком, мимоходом хлестнув Андрея хвостом по левому предплечью, растворилась в синей толще также внезапно, как и появилась. Мелкая стычка была выиграна. Андрей показал Хедли, что можно возвращаться на пост, а сам снова присоединился к Кати, чтобы продолжить подводный променад.
* * *
– Вы совсем не боитесь акул? – Спросила Кати, когда они снимали снаряжения на привязанном у трапа плоту.
– Я их опасаюсь. Но это не самое страшное в море.
– А чего же нужно бояться больше всего?
– Любая стихия сама по себе несовместима с хрупкой человеческой жизнью, поэтому лучше всего держаться подальше от гор, моря, бурных рек и экстремальных развлечений, но если уж вы решили связаться со стихией, то бойтесь дураков и любителей, считающих себя профи. Это уже дурость в квадрате.
– Я не обидчивая, но мне показалось, что какая-то часть вашего утверждения относится ко мне.
– В принципе, и к вам. Хотя вы лично относитесь к людям, с которыми можно начинать серьезное дело. Здравомыслящая молодая женщина, с нормальными реакциями, физически хорошо подготовленная, и конечно, умеющая логически мыслить и докопаться до сути. Кроме того, волевая и мотивированная, но признающая авторитеты. Я что-то упустил?
– Почти ничего. Некоторые мелкие детали. – Она с интересом разглядывала его, совершенно без стеснения. – Все это вы успели прочитать в моих грациозных движениях ластами?
– Отчасти. Но в первую очередь бросилось в глаза наличие прекрасной фигуры, ну и тонкая сексуальность ее владелицы.
– Меня поражает ваша обезоруживающая прямота. Ваши намерения совершенно прозрачны, и я, как воспитанная девушка, должна была бы как-то сопротивляться, поставить вас на место. Но тут как раз не могу найти мотивацию.
– Ну зачем же насиловать себя? Это вредно во всех смыслах. Трансформаторы перегреются. Вполне достаточно сказать о том, что вы привержены целомудрию. Но ведь такой тонкий нравственный механизм не всегда срабатывает!
– Ты просто прелесть! Ничего, что я перешла на Ты?
– Это не самое плохое в отношениях мужчины и женщины. – Он накрыл ее ладонь своей рукой и крепко сжал пальцы. Ответное ее пожатие было неуверенным, но обещающим.
– На правах хозяина приглашаю тебя к себе в каюту на кофе, чай, шампанское с икрой, свиную грудинку. В общем, там решим, что нам больше по вкусу.
– Но мне нужно сначала принять душ!
– У меня особая душевая кабинка с гидромассажем. Мы вполне там поместимся вдвоем.
– Ты все-таки нахал! – Она вспыхнула, отдернула руку, вскочила на трап и пружинисто взбежала по нему, сверкая светлыми пятками.
«Облом!» – Подумал Андрей. – «Пожалуй, слегка пережал с развязностью. Хотя, мне кажется, я хотел, чтобы она убежала».
Однако, когда он, накинув на голое тело халат, сидел в своей каюте и просматривал сообщения на компьютере, в дверь постучали.
– Entrez! – Отозвался он по-французски, будучи уверенным, что это кто-то из гостей, так как давно приучил экипаж не приходить в каюту, а решать все вопросы по телефону.
Это была Кати. Ее белое тело, оттененное голубым, мало что прикрывавшим сарафаном, казалось еще более притягательным, чем в купальнике.
– Ты знаешь французский? – Спросила она, в неуверенности остановившись в дверях.
– Несколько расхожих слов. – Ответил Андрей, упругим прыжком оказавшись рядом с ней, одной рукой закрывая дверь, а другой увлекая ее внутрь, и крепко обнял за талию. – Сейчас мы поговорим на универсальном языке.
Он прижал ее к двери своим телом, потом, засунув руку под сарафан, сжал ее ягодицу, провел ладонью по прохладному животу, скользнул в пах, чувствуя, как она вся напряглась и, не задерживая руку, провел пальцами по внутренней стороне бедра.
– Пойдем, сядем. – Сказал он, отпустив ее талию, и увлек за руку вглубь каюты к просторному кожаному дивану.
– А вдруг я по делу? – Спросила она, усаживаясь у него на коленях, и озорно улыбаясь. – Или ты всем женщинам, которые к тебе заходят, сразу лезешь под юбку?
– Ко мне никто не приходит без приглашения, а с теми, кто осмеливается на это, я считаю себя вправе поступать согласно внутренним правилам этой каюты.
– И какие же это правила?
– Первое – гостья не должна иметь на себе никакой одежды. – Сказал он, опуская тонкие тесемки сарафана и обнажая ее грудь. – Вот так лучше.
– А дальше?
– Какая ты торопливая! А дальше зов природы, который не заставит себя ждать! – Он легко поднял ее и понес в спальню, зиявшую прохладным сумраком в другом конце салона.
* * *
– Ну, ты штопарь-передвижник! – Воскликнул Макс, проводив взглядом Кати, с достоинством, не взирая на беспорядок в одежде, продефилировавшую из спальни к выходу. – Сразу видна порода! И все же ты мне элитного клиента не замай!
– Сам распугаешь аристократов. Должен же я как-то вознаградить себя за рвение на работе.
– Проще надо быть. У меня не аристократка, но зато три раза в неделю как по часам. Или брезгуешь буфетчицами?
– Вот когда женюсь, тогда перейду на персонал, а пока не наступай на горло моей песне. И вообще, мог бы постучаться.
– Когда это я стучался к тебе? Я и так два часа прождал, после того как она вошла. Работа не ждет. Да и дела серьезные заворачиваются! Надеюсь, ты удовлетворил золотоискательницу по всему прейскуранту?
– Все включено!
– Ну и ладушки! А я вот что в клювике принес, слушай!
– Излагай!
– Уломал я Остерхаута. Он все мне вывалил о клиенте и обещал закрыть глаза, если мы оборудуем для работы с кубинцами другое судно.
– Не пойму, к чему ты клонишь? – Андрей поставил на стол чашки и разлил кофе из переставшей ворковать кофеварки.
– А вот к чему. Завтра приезжает клиент. Он решил развести нас, а теперь мы будем его разводить по всем правилам одесского гешефта. Типа сорок и сорок – рупь сорок, и сорок – два сорок, чай не брали – три сорок в кассу!
– Не совсем понимаю, если мы пойдем на Кубу на другом судне, то что будет с «Нереидой»? На ремонт? И что с олигархом? Намутил ты!
– На первый взгляд – да! А если мы разделимся, то все сразу становится на свои места. Верно!
– Ну ты комбинатор! – Андрей смотрел на Максима с восхищением. – Только кто на запад, а кто в другую сторону?
– Вот как раз об этом я и хотел поговорить. Мы должны быть готовы к переговорам с клиентом. Я хочу выторговать время, чтобы Кати со своими обалдуями докопалась до сути. Она в восторге от нашей скорлупки и от тебя особенно. Просит еще неделю. Но учти, я предлагаю, ты отказываешься или соглашаешься. Без обид.
– Да не тяни ты кота за яйца! Расшаркиваешься как интеллигент-девственник. Режь!
– Исхожу из логики и целесообразности. Куба – это наш задний двор. Любой вопрос можно решить оперативно. А что будет в Тихом океане – неизвестно. Ты экспедиционщик от бога, тебе и лямку тянуть, а я на Кубе как-нибудь справлюсь. Вот такая арифметика!
– Действительно, арифметика. Не подкопаешься. – Андрей пожал плечами и усмехнулся. – Кроме того, ты семейный – единственный кормилец.
– Пока это только гипотеза. Можно ведь не жадничать, а отправить «Нереиду» в док, и спокойно идти на Кубу вдвоем. Останемся при своих.
– Кто не рискует… Мне и самому интересно стало. Только нужно все обмозговать, безопасность обеспечить и подготовиться тщательно. Предвидеть все, даже непредвиденное…
– Вот и ладненько! Вижу, ты завелся. Мозгуй! А я полетел на Мартинику. Завтра вернусь с клиентом.
Уже в дверях Макс повернулся и с ехидцей спросил:
– Может Катеньку позвать? Чтобы думалось лучше.
– Вали уже! Сам разберусь. – Огрызнулся Андрей, и как только за Максимом закрылась дверь, поднял трубку судового телефона и набрал номер каюты Кати.
– Слушаю. – Послышался в трубке ее несколько хрипловатый голос.
– Кати, это я. Хотел извиниться за моего компаньона. Очень спешные дела. Кстати, касающиеся и ваших изысканий.
– Да, я понимаю. Я видела, как он спешно улетел на вертолете. – В ее голосе Андрей не услышал раздражения, поэтому решил закинуть пробный шар.
– Мне кажется, мы не договорили. Я хотел бы пригласить тебя на ужин.
– А мы разве разговаривали? – Засмеялась она.
– Ну и разговаривали тоже. По-моему, неплохо получалось.
– Я приду. Во сколько?
– Как тебе удобнее. Например, в девять.
– Отлично! Это мое любимое время для ужина.
Глава 3. Белокурая амазонка
Кати ушла от Андрея с первыми лучами солнца. Она осторожно выскользнула из его объятий и быстро накинула свое полупрозрачное платьице. Андрей тут же проснулся. Он мягко взял ее за руку и притянул к себе.
– Еще рано, останься! – Прошептал он, целуя ее в шею.
– Я думала, ты спишь. – Она поцеловала его в губы и отстранилась. – Мы и так за один день пробежали месячную программу. Мне нужно поспать и подготовиться к программе второго месяца. Закроюсь и отключу телефон. А вечером ты у меня. Хорошо?
– И не уговаривай! Я согласен.
Когда она ушла, он полежал еще немного, но сна не было, хотя он едва поспал пару часов. Резко вскочив, Андрей пошел в душ и долго стоял под колкими струйками прохладной воды, бьющим со всех сторон. «Угадал я с кабинкой. Здорово тонизирует». Растершись насухо мохнатым полотенцем, он одел шорты, футболку и вышел босиком на верхнюю палубу, где пробежался несколько кругов вокруг рубки и сделал получасовую зарядку, завершив ее заплывом вокруг своего разнообразного хозяйства.
* * *
Яхта появилась после завтрака. Она сделала широкую циркуляцию вокруг атолла и «Нереиды», и лихо пришвартовалась к плоту, привязанному к площадке трапа. Андрей рассмотрел в рубке неуклюжую фигуру Максима и стоявшего у штурвала индивидуума с благородной сединой, металлом проглядывавшей в гриве волос, обрамлявших породистое, несколько надменное лицо. Не спряталась от его внимания и хрупкая девичья фигурка, замершая в живописной позе у леера на корме яхты. Он спустился на главную палубу и стал ждать, пока делегация поднимется на борт.
– Это наш руководитель экспедиции, Андрей Владимирович Буланин. – Представил его поднявшийся первым Максим, идущему за ним седовласому гостю.
– Вересов, Петр Никитич. – Андрей с удовлетворением отметил крепкое рукопожатие олигарха. Теперь он рассмотрел гостя и не нашел в его лице и следа чванливого высокомерия, являвшегося в большинстве случаев визиткой людей этой касты. В глазах его читалась некая отрешенность, безразличие к окружающему и даже какая-то обреченность человека, уже знающего день и час своей смерти. Андрей и представить себе не мог, насколько его физиономические выводы были близки к истине.
– А это… – Максим запнулся, указывая на спутницу Вересова – небесное создание, божественную пастушку, вспорхнувшую на палубу вслед за своим «папиком».
– Серафима, или просто Сима. – Пришла ему на помощь обладательница красного бикини, схватывавшего тонкими тесемками ее загорелое, ловкое тело, будто выточенное из маренного дерева. У Андрея аж челюсти свело от внезапного прилива тестостерона. Он нерешительно взял ее тонкую руку, и прикосновение мягкой сухой ладошки окончательно парализовало его волю. Она отняла руку и снова заговорила успокаивающим тоном.
– Ничего, Андрюша, это скоро пройдет. Большинство мужчин так реагируют. Вы поймете, что я недалекая, бесчувственная кукла. – Она бросила в сторону Вересова, косой мстительный взгляд. – Я ничего не умею кроме как невпопад раздвигать ноги…
– Давай без сцен, Серафима! Мы здесь по делу! – Было видно, что между ними тлели угольки недавней ссоры, и они не упускали возможности вставить шпильку где нужно и не нужно.
– Ничего страшного Петр Елпидифорыч! – Андрея почему-то автоматически занял сторону девушки. – И вы, Симочка, не наговаривайте на себя. В моем лице вы найдете стойкого приверженца этого весьма полезного упражнения. И…
– Никитич. – Сказал Вересов, прерывая тираду Андрея.
– Что, извиняюсь?
– Меня зовут Петр Никитич! – Голос олигарха зазвучал металлом.
– Ах да, простите! У меня скверная память на имена, а на отчества и того хуже!
– Нам сюда! – Заторопился Макс, пытаясь вывести ситуацию из словесного тупика.
– Серафима, останься здесь. – Бросил на ходу Вересов.
– Да, Сима, вам будет неинтересно. Мы будем торговаться как барыги на одесском Привозе. – Сказал Андрей. – Вон, видите эту дверь. Это радиорубка, там скучает наш повелитель эфира, Александр свет Василич. Он выполнит любое ваше пожелание. Идите, не стесняйтесь.
* * *
– Итак, господин Вересов, подытожим все сказанное вами.
Андрей перешел на официальный тон, изобразив на лице безнадежный скепсис. По сценарию его деструктивное начало должно было подготовить клиента к более открытому диалогу, и перевести его требовательный мажор в просительную тональность. На этот раз даже притворяться не пришлось – условия, предложенные Вересовым, были совершенно неприемлемы.
– Смотрите сами. Вы фрахтуете судно, заказываете широкую научную программу, но при этом не говорите ни о районе работ, ни об их характере, ни о целях. Кроме того, вы хотите присвоить себе исключительные права в том, что касается управления судном. Никакой контракт не может отменить действующее морское законодательство, согласно которому в море только капитан имеет всю полноту власти. Хоть и рамках стратегии, определенной судовладельцем, но только он имеет право принимать тактические решения по управлению судном и экипажем, и он же представляет на судне государственную власть во всех ее проявлениях. Мы не потерпим никаких вмешательств в наши дела. Никакого оружия, никакой посторонней охраны на судне быть не может. Только судовладелец с капитаном определяет состав экипажа, его права и обязанности. Кроме того, ваше требование о наличии вооруженной охраны наводит на мысль о том, что предприятие не видится вам таким уж безопасным. А рисковать чужими жизнями мы не собираемся. Я не говорю уже о вопросах логистики. Мы заранее должны знать маршрут, чтобы спланировать заходы в порты для дозаправки, пополнения запасов провизии и пресной воды.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/konstantin-shtepenko-10401133/protoplazma/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
На сленге одесских моряков так называли ученых на научных судах.
2
Морские черви.
3
По-испански название этой рыбы Manta означает – «Одеяло» (авт.).
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения